На волне шока

Новый код? Это еще что значит? Вы уверены?

Какое они имеют право забирать его из… А-а, черт! Иногда я начинаю сомневаться, кто управляет этой страной, мы или компьютеры. Хорошо, продиктуйте новый код.

Мне плевать на инструкции к списку. Просто зачитайте и все! Если вы умеете читать!

Нет, это вы послушайте, тормознутый недоумок. Когда я отдаю приказ, его исполняют, и я не допущу, чтобы мне перечил какой-то самозванный засранец с дипломом юриста. Вы говорите с заместителем директора федерального Бюро обработки данных, и я… Так-то оно лучше. Говорите.

С какой группы знаков начинается код?!. Нет, повторять не надо. У меня хороший слух. О боже. О боже.

Читается «уикенд», а слышится «выкинут»

Нитка автострады, соединяющая Парелом и Вашингтон, — нить, связывающая завтрашний и вчерашний день через день сегодняшний.

Самый непоседливый народ в истории планеты, подсевший на кочевой образ жизни, невзирая на лишние расходы, энергетические кризисы, исчерпание запасов нефти и любые другие препятствия, как всегда, находился в движении, хотя полконтинента накрыла предзимняя погода с сильными ветрами, низкими температурами и дождем пополам со снегом. В такое время года люди по обыкновению переставали искать и начинали срочно находить.

Никки много думал об этом во время поездки.

Зачем люди переезжают?

Чтобы найти подходящее место, где пустить корни.

Двигаться быстрее, чтобы опуститься на более низкую орбиту? Это так не работает. На более низкой орбите темп движения возрастает сам собой.

Фримену эту мысль пришлось разжевывать. Кейт скорее всего ничего не придется объяснять. И она не единственная, кто улавливает правду прирожденным чутьем.

Вашингтон — это вчерашний день. Личная власть, должностные привилегии, индивидуализация консенсуса в образе спикера — отголосок эпохи, когда в общественности действительно преобладало единодушие, потому что ее не бомбардировали сотнями противоречивых версий событий. (Сегодня типичный представитель избирается меньше чем сорока процентами отданных голосов. Нередко его презирают четыре пятых тех, чье мнение он якобы выражает, потому что после выборов состав населения штата или округа давно поменялся. При ближайшей возможности политика заменят на другого, но до следующих выборов все скрипят зубами и терпят. А тем временем прежние сторонники рассеялись, чтобы путать кому-нибудь карты в другом месте. За списками избирателей следят компьютеры. Для того чтобы тебя внесли в список на новом месте, достаточно сделать один — всего один — звонок по вифону.)

Парелом — это, конечно, завтрашний день. Остается только надеться, что он будет другим. Потому что центр придумали и управляют им люди, родившиеся даже не вчера, а позавчера.

Как примириться с завтрашним днем, если (а) он окажется фальшивым и (б) наступит, когда ты к этому не готов?

Один из подходов определяется древним фарисейским пожеланием на все случаи жизни: блаженны те, кто ожидают худшего. Вот откуда берутся всякие «анти-травмы». Ничего хуже, чем то, что с тобой сделали в детстве, уже не будет.

(Это фальшивое будущее.)

Другой подход заключается в концепции штепсельного образа жизни: куда бы ты ни приехал, найдешь таких же людей, которых оставил позади, такую же мебель, одежду и еду, в любом баре будут подавать такие же напитки. «Эй, приятель, хочешь пари? Что это, „Хилтон“ в Париже или „Хилтон“ в Стамбуле?»

(Это тоже фальшивое будущее. Оно внушает ложную надежду, что завтрашний день будет похож на сегодняшний, но вот завтра наступает, и оно совсем не такое.)

Фальшивы и сами приготовления к будущему. Например, использование досок объявлений «Дельфи» для отслеживания предпочтений публики — что она готова принять, чего страстно желает, а чего не примет ни за какие посулы.

(И это фальшивое будущее. Тяжесть решения перекладывают на маховик традиционных рыночных сил. Фаворит, начинавший гонку с высокими ставками, сломал ногу на первом же барьере, а конца гонки не видно и в помине.)

Зоны платных лишенцев тоже ложь: ты уступаешь свое право на лучшее и современное в обмен на незаслуженный кредит, которого едва хватает на то, чтобы душа не рассталась с телом.

(Это фальшивое будущее. Настоящее все равно тебя настигнет вместе с землетрясениями, разрушающими целые города.)

Еще один подход — поймать кайф и подвиснуть с помощью какого-нибудь сильного наркотика, чтобы происходящее вокруг не доставляло боли.

(Это фальшивое будущее. Фарса много, vita brevis[11].)

И так далее.

Религия?

Меняй города вместе с орденом. Пожил с католиками? Переезжай к пятидесятникам-экуменистам, чей священник увлекается даосизмом.

Химия?

Все и так на взводе, как солдаты перед атакой. Их трясет! Воздух, которым ты дышишь, буквально звенит от напряжения. Сознание больше всего хочет вернуться к норме.

Довериться власти?

Как свободный и равный индивидуум ты имеешь такое же право быть властью, как и любой другой.

Подражать знаменитостям?