На волне шока

— Да, замедление до нормальной скорости — это как раз то, что требуется всем. Чтобы рассеять лишнюю энергию. По правде говоря, у многих будут дымиться тормоза. Но в противном случае нас ждет лобовое столкновение с летальным исходом.

— Почему?

— Потому что не все пока такие, как ты.

— Такой мир был бы чересчур однообразным!

— Я имел в виду, что не все умеют перестраиваться, как это умеешь делать ты.

— Но… — Кейт прикусила губу. — Это не каждому дано от природы. Карать тех, кто не умеет, слишком жестоко, а сдерживать ради их блага тех, кто умеет…

— Нынешнее общество жестоко к обоим. Оно наказывает не умеющих приспосабливаться. Вифоны, сеть данных, руду с астероидов и все остальное мы получаем ценой безжалостного расхода человеческого материала — люди либо гибнут, либо попадают в психушку. — Лицо Никки на мгновение омрачилось. — А тех, кто хорошо справляется, общество тормозит. Я живой пример.

— В это трудно поверить, наблюдая, на что ты способен теперь, когда как следует развернулся!

— Но меня реально тормозили, черт побери! Я не ощущал своей силы, пока не увидел тебя голой, обритой наголо, безжизненной, как подопытное животное, которое вот-вот искромсают и выбросят, не оставив никакой памяти помимо единички в таблице учета. Только тогда в моих мозгах включился психологический форсаж.

— Ты можешь его описа`ть?

— Это ощущение почти так же неописуемо, как оргазм.

В Шревипорте, штат Луизиана, доктор Чейз Ричмонд Деллинджер, аналитик общественной системы здравоохранения на контракте с городскими властями, принимал в доме гостей и при этом с нехарактерной частотой пользовался домашним компьютерным терминалом.

Погода на юге была, конечно, приятной и теплой, однако год выдался дождливым.

— От меня требовалось найти выход. Не только для себя или для тебя — для всех. В одно мгновение я открыл в себе новое сильное побуждение, причем такое же базовое, как голод, страх или сексуальное влечение. Мне вспомнился спор с Полом Фрименом…

— Да?

— Мы обсуждали мысль о том, что появление водородной бомбы вызвало у человека такую же реакцию, какая наблюдается у животных, столкнувшихся с обладателями более крупных когтей и клыков.

— Либо при встрече с господствующей особью в личном окружении. Когда я прихожу из университета, Багира катается по полу, как котенок. Боюсь, за ней плохо ухаживают.

— Нам твердо обещали.

— Да, но… Извини, не хотела тебя отвлекать.

— В целом, я был с ним не согласен, однако Фримен был прав, утверждая, что этот тезис пока никто не опроверг. Но если это правда и порог человеческого поведения, направленного на выживание вида, настолько высок, что режим примирения и поиска компромисса включается лишь при угрозе всеобщего истребления, то не найдется ли какой-нибудь другой аналогичный процесс, направленный на сохранение жизни, который можно вызвать за счет раздражителей более высокого уровня, чем у наших четвероногих собратьев?

На ранчо в северном Техасе историк-политолог Раш Комптон и его молодая жена Нерис, время от времени практикующая как консультант по изучению рынка, принимали у себя дома группу гостей. Их досуг требовал активного использования компьютерного терминала.

На дворе было свежо и ясно, дул порывистый холодный северный ветер.

— Не спеши. Этот порог может оказаться опасно высоким. Вспомни о человеческой природе.

— Уже вспомнил. Я с нее и начал. Одна из причин достижения человеком господства — отсутствие ограниченного периода спаривания. Численность нашей популяции росла взрывообразно. С определенного этапа включились бы ограничения: мужское либидо уменьшилось бы либо было направлено на другие, не связанные с производством потомства цели, созревание женской яйцеклетки потеряло бы регулярность, а иногда вообще перестало бы происходить. Однако задолго до этого люди стали друг для друга настолько невыносимы, что начали прибегать к войнам или племенным распрям, убивать себе подобных или самих себя.

— Выходит, наше эволюционное преимущество превратилось в препятствие.

— Кейт, ты прелесть. Я тебя люблю.

— Я знаю. И я рада.

В уединенном доме в Массачусетсе отставной судья Верджил Горовиц и его экономка Элис Бронсон (судья был вдовцом) развлекали гостей, при этом впервые после выхода судьи на пенсию пользовались компьютерным терминалом.

Ураганный ветер оборвал с окрестных деревьев всю роскошную багрово-золотистую листву. По вечерам опавшие листья хрустели под ногами на морозце.

— Но что проку от твоего озарения? Подобные мысли и раньше посещали теоретиков-обществоведов, историков, политиков и проповедников, а воз и ныне там. Превратить всю планету в дурдом в надежде пробудить у человечества инстинкт самосохранения? Нет, об этом не может быть и речи. Что, если еще на раннем этапе твоего плана одновременно спятит миллиард человек?

— Если позволить людям из Парелома добиться своего, такой вариант — лучшее, на что мы можем рассчитывать. Повторяю: лучшее.

— Кажется, ты не шутишь!

— Ну, может быть, целого миллиарда не наберется. Как насчет половины населения Соединенных Штатов? Сотни плюс-минус пара миллионов хватит, как ты думаешь?