На Вороньей Горе и западнее. Батарея "А"-"Аврора" (СИ)

Первым нарушил молчание старшина Кукушкин, он сказал: "братцы, чего приуныли, давайте-ка лучше подзаправимся. Судя по вчерашнему дню, сегодня денёк будет жарким, работы хватит, есть будет некогда. Но вначале, давайте дозаправимся боезапасом. Старшина Кукушкин вытащил ящик с гранатами. Гранат было маловато, большую часть из взял Смаглий с краснофлотцами, каждому досталось по одной-две гранаты. Открыл ящик с патронами для винтовок и предложил заполнить патронташи и проверить личное оружие в пирамиде. Одному из краснофлотцев приказал усилить наружное наблюдение.

Принёс с соседней землянки (на пушке было две землянки) неприкосновенный запас - сухари и сахар. Раздал всем по кусочку сахара и по паре сухариков, принёс чайник с холодной водой, подогревать было нельзя - нарушалась маскировка. "Кушайте на здоровье" - сказал старшина. Сегодня завтрак нам с камбуза не привезут. Краснофлотцы оживились, подвешивали к ремням гранаты, получали патроны.

"Вот так-то оно веселее, а то заскучали о лейтенанте, о своей братве. Лейтенант наш скоро вернётся". Так говорил старшина, подбадривая своих ребят.

"А теперь додайте займёмся личным питанием - подбросим в наши кочегарки топлива, хотя время завтрака ещё не наступило, но мы позавтракаем сегодня пораньше, не торопясь попьём чайку".

Кукушкин выложил на ящик все запасы хлеба, сухарей н сахара. Увидев это, краснофлотец Борис Яковлев сказал: "что вы Алексей Алексеевич, сегодня сахар даёте без нормы?"

"Сегодня ешьте. Их по аппетиту, послаще и посытнее, обеда, наверное, не будет, наши коки свои чумички сменили на винтовки. Ешьте братцы не стесняйтесь". Старшина с шутками кормил своих краснофлотцев, и они ели с аппетитом. От добрых прибауток старинны и от съеденной пищи все повеселели, заговорили.

Разговор шёл о своих товарищах, которые ушли с лейтенантом и о самом Смаглий. Говорили, что наши, конечно, выбьют немцев из Дудергофа, что на Вороньей горе наших будет человек пятьдесят, а лейтенант наш боевой. Моряки выбьют фрицев и к вечеру вернуться.

В воздухе было затишье, где-то в далеко стреляла артиллерия, выстрелы глухо доносились до нас. По полевому телефону не передавали данных для стрельбы, никто не звонил с КП.

С наступлением утра 11 сентября в воздухе над нашими позициями стали появляться вражеские самолёты, значительно раньше обычного, и начали бомбить высоты. Краснофлотцы перекидывались шутками: "сегодня фрицы прилетели спозаранку, не емши и не пивши". "Да", -отвечал другой, - "что-то у них режим освоен нарушился".

На нашем участке фронта - на позиции нашей батареи не было никаких наших войск, ни пехоты, ни танков. Истребители наши не летали и зенитки не стреляли. Они были 29 августа сняты с наших позиций и установлены под Ленинградом как противотанковые орудия. Были только одни моряки - артиллеристы и пушки "Авроры". Фашистские самолёты летали и бомбили нашу батарею с низкой высоты, не встречая никакого сопротивления, ни с воздуха, ни с земли.

Вражеские бомбёжка и артобстрел усиливались с каждым часом, они были беспрерывными. Вражеские самолёты стали летать ниже обычного. Первым это заметил старшина Кукушкин и сказал: "сегодня фрицы ведут себя как-то странно, отбомбятся и на уходят, а спускаются ещё ниже и как будто катом разыскивают". Слова "разыскивают кого-то" мне сразу напомнили, что секретная карта батареи была в планшете у комиссара дивизиона, а теперь она возможно уже у немцев?

Вражеские бомбардировка и артиллерийский обстрел усиливался, обстановка осложнялась.

Пехотинцы с разбитых частей шли третий день мимо наших пушек по одиночке или маленькими группами в поисках своих командиров. От них мы узнали, что в Красном Селе в Лигове уже шли тяжёлые бои, у врага много техники. Силу огня врага мы ощущали в этот день как никогда.

Телефонная связь, которая нас связывала воедино с командиром батареи, с каждой пушкой - была перервана, и как ни старались наши связисты, но восстановить её было невозможно из-за сильного огня и из-за большой протяжённости.

Без телефонной связи бы оказались на пушке одни, отрезанные от КП и от соседних орудий. Каждое орудие превратилось в огневую точку, самостоятельно принимая решения, самостоятельно вело огонь по врагу. Телефонная связь была прервана мощным огнём противника. Наше орудие превратилось в самостоятельную огневую точку. Отрезанные от всех мы не получали сведений и не знали, откуда ждать противника, не знали, что делается вокруг, не имели данных для боевой стрельбы. Вокруг рвались снаряды и бомбы, содрогалась земля, осколки свистели, пролетая над нами. Посылать своего посыльного под массированным огнём не решались, считали, что это верная гибель. Всё гремело и грохотало. Мы не знали, что делается впереди, вокруг, кругом рвались вражеские снаряды, бомбы. Кругом все грохотало рвалось, кипело как в аду.