На Вороньей Горе и западнее. Батарея "А"-"Аврора" (СИ)

Но всё же среди страшного грохота мы слышали залпы наших впереди стоящих пушек, - первой, второй и третьей, - мы узнавали их басовый звук, он казался нам родным, радовал нас. Мощный огонь пушек "Авроры" заглушал стрельбу противника и вселял в нас надежду, что наши отобьют атаку немцев на Дудергоф и вернуться, значит впереди стреляют наши ребята, значит они бьют, выбьют врага, и вернётся л-т Смаглий.

Мы напрягали слух. Залпы наши орудий становили все реже и реже, а потом совсем стихли. Нам было непонятно, почему перестали стрелять впередистоящие пушки. Вражеский огонь усилился, особенно низко летали самолёты, они точно разыскивали нас в кустах, но нас скрывала маскировка. Бомбардировка с воздуха была беспрерывна. самолёты ревели моторами над нами. Бомбы ложились рядом, и одна из них попала в угол землянки, - зашевелились брёвна и посыпалась земля.

Пушку спасала хорошая маскировка, но было трудно жести наблюдение и обзор. От разрывов вражеских бомб и снарядов земля поднималась вверх столбом, в воздухе стояла земляная пыль и гарь. Картофельное поле, которое было расположено рядом с нашей пушкой было взрыто точно вспахано огнём противника, клубни картофеля лежали поверх взрытой земли. Земля дымилась, порою становилась столбом от разрывов вражеских бомб и снарядов.

Нам все труднее становилось вести наблюдение. В целях сохранения боевого расчёта часть краснофлотцев находилась у пушки, стальной щит её надёжно защищал от вражеских осколков, которые со свистом пролетали над головами, рикошетом отскакивая от щита. Но щит не мог защитить всех, и большая часть краснофлотцев находилась в землянке, которая находилась рядом с орудием. С риском для жизни, поочерёдно вели наблюдение, чтобы узнать, откуда появится враг.

Лавина огня в этот день обрушилась на наши головы. Под таким страшным вражеским огнём мы находились несколько часов, в полном неведении. Страшно-мучительными и томительными были часы ожидания боя, они нам казались вечностью. Эти часы по своей напряжённости стоили жизни. В груди каждого из нас клокотало и с ненавистью жгло чувство ненависти к врагу. Мы были готовы и полны решимости в любую минуту вступить в бой с врагом и с нетерпением ждали этой минуты.

С Кирхгофской высоты из леса до нас доносились автоматные очереди противника, каждый понимал, что враг совсем рядом идёт на нас и каждый внутренне готовил себя к встрече с врагом. Ожидали эту встречу молча. Напряжение было предельное. Гарь и земляная пыль стояли в воздухе, они затрудняли наш обзор.

Как вдруг совсем неожиданно в нашу землянку буквально свалился, до неузнаваемости, весь в земле - солдат. В первые мгновения мы решили, что это фриц. Обезумевший раненый солдат кричал "пить"! "За горой враг, и идут на вас фашистские танки, уходите!".

Старшина Кукушкин выхватил наган и хотел пристрелить паникёра, но я успела крикнуть "Отставить!". И все увидели солдат плакал - не то от страха, не то от стыда?

"К орудию!" вырвалось сразу у всех из груди.

Краснофлотцы, как разъярённые тигры, рванулись к пушке.

Кирхгофская высота нами хорошо просматривалась.

Замерли в ожидании вражеской цели.

Я рванулась к телефону: "Говорит "Ольга". На Кирхгофской высоте немецкие танки, "Омут" открывает огонь". Я повторяла несколько раз, но на мои слова никто не отвечал. Проводная связь была нарушена. Рации на орудии не было.

Краснофлотец - наблюдатель сообщил: "На Кирхгофской высоте вижу появился вражеский танк. Танк идёт на нас!".

Старшина Кукушкин, скомандовал наводчику: "Прицел прямой наводкой!".

"Есть прицел", ответил наводчик Яковлев.

Старшина дал команду:

"Огонь!", "За Родину!"

Раздался оглушительный выстрел пушки "Авроры".

Танк остановился. Ещё выстрел с прямым попаданием. На месте танка что-то горело.

Раздалось громкое "Ура!".

Все сразу облегчённо вздохнули, сердца наши радостно забились. Наступила разрядка, которую мы с нетерпением так долго ждали.

Боевой расчёт орудия был неполным не хватало краснофлотцев, некому было подносить снаряды и заряды, я включилась в боевой расчёт и стала подносить из снарядохранилища снаряды. Снаряд весил 32 килограмма, в момент боя я не ощущала его тяжести.

Вскоре на Кирхгофской высоте показался второй вражеский танк, танк шёл прямо на нас.

Наводчик Яковлев кричал: "Вижу второй танк!".

Последовала команда старшины: "Огонь!".

С призывом "За Родину" раздался первый выстрел пушки "Авроры" по фашистскому танку. Наводчик Борис Яковлев точно навёл по цели, танк остановился; ещё выстрел, - и танк вспыхнул, загорелся.

Старшина Кукушкин Алексей действовал смело и уверенно, чувствовалось, что артиллерист обстрелянный (он воевал в финскую кампании). Наводчик Борис Яковлев Пётр Ивков и другие действовали слаженно, быстро, смело, - чувствовалась подготовка л-та Смаглия. Прямой наводкой наша пушка расстреливала фашистские танки.

После двух расстрелянных танков, - на дороге Киргофской высоты танки не появлялись, они свернули в кладбищенский лес и стали там накапливаться.