На восток

Короткая цепочка фигур в зеленой форме уже скрылась из вида в зарослях на склоне, но ничего не происходило. Ждали. Матерились сквозь зубы и снова ждали. И дождались! Едва начавшаяся очередная пулеметная строчка захлебнулась после хлопка винтовочного выстрела. Потом хлопнула целая пачка таких же, и следом они зачастили переливами. Но в распадок уже ничего не залетало. Зато, едва начали подниматься из-за валунов самые отчаянные, сверху, с грохотом обрушивая камни, за которые цеплялся, свалился тот самый японский пулемет, а следом еще несколько «арисак» и коробок с лентами, а потом и ящик патронов. Но он разбился на полпути, с легким металлическим звоном рассыпав желтыми блестками свое содержимое вдоль ручья.

К неожиданным трофеям сразу подскочили осмелевшие стрелки, подхватив пулемет вместе с трехногим станком и оттащив его в сторону. Это оказался американский «кольт». Правда, патронов к нему было только три ленты по сто штук, и те без коробов, расколовшихся из-за неделикатного с ними обращения. Остальные рассыпались среди скользких мокрых камней, и лазить между ними, собирая их по одному, никому не хотелось. Даже несмотря на то, что калибр эксклюзивный в шесть миллиметров, и добыть их у наших интендантов нечего было и мечтать.

А по ручью уже спускалась первая пара скалолазов, раскатав трофейную веревочную лестницу. Выстрелы наверху смолкли. За полученную короткую паузу вытащили раненых и перевязали их. Спустившийся последним Гумилев доложил «своему» унтеру, что оттуда пока больше не придут. Там доски были через широкую трещину перекинуты, вот их в нее и скинули.

Видок у него был еще тот. Губа разбита, под носом не до конца стертые следы недавней юшки, вокруг правого глаза наблюдалась подозрительная краснота. Судя по всему, к вечеру хороший такой бланш вылезет. Гимнастерка порвана, левого нагрудного кармана вообще нет. Пояснить свой внешний вид он не успел. За него высказались компаньоны. А выглядевший лишь чуть лучше Кузьма Рябой, из тех, что с самого сначала косо поглядывал на гимназиста, тихо вложил в руку скомканный лист бумаги со словами «ты обронил там давеча». Но тот, едва взглянув на него, сразу снова смял и выбросил. А докладчики аккуратно оттеснили их обоих, маяча, чтоб умылись.

– Там эта, гнездо значица было ихнее. Ну… пулеметное. И с винтарями ишо с десятка полтора. А он нас прямо сверху на них вывел. Мы пока подползали, он уж выцеливат пулеметчика-то. А Кузьма ему: «Тя кто винтовку держать учил, кулема?! Куды ты ее к левому-то глазу тычешь». А он молчит и стрельнул. Пулеметчику-то враз башку и снесло. А тут уж и мы жахнули. А оне за камни, да к ним ешо бегуть, из-за деревьев. Нам-то и не видать. Оне палят, мы палим, а ен чуть в сторонке, разглядел видать. Орал нам че-то, да не слыхать было. Ну, он вниз и сиганул, да с теми, что подбегали, сразу и схлестнулся. Одного прикладом в рыло, другого Кузьма застрелил, а прочих оне вдвоем вместе с мостками так и спихнули в пропасть. Там на них остатние и навалились. Нам сверху и не стрельнуть. Пока слазили, оне там вдвоем против восьмерых барахтались. Вот значит… А потом уж всем скопом пулемет сковырнули, патроны да винтари, что целые были. А ента штуковина у них свернутая прямо тама и лежала. Мы-то не поняли. Думали, бруствер какой чудной. А он сопнул, слазьте, говорит. А че, удобно вобче-то.

Семен Агапов с некоторым удивлением наблюдал за этим, слушая сбивчивый рассказ сразу от нескольких авторов, сменявших и дополнявших друг друга, а когда те ушли, подобрал листок смятой бумаги, пропитанный потом, уже потемневший и затертый по сгибам. Развернув, увидел ровные строчки, писанные явно женской рукой: «Прости, но я только теперь поняла. Ты не тот, кто сможет понять меня…» Не читая дальше, пробежал текст глазами до конца, где было одно четверостишье. На нем невольно задержался. Прочитал первый раз, мотнул головой, крякнул. Перечитал.

Долетают редко вести
К моему крыльцу.
Подарили белый крестик
Мальчишке-сорванцу.

Вот значитца как! Ну, дура баба! А этот и сопли распустил. Ну, нече! Я те укорот придумаю! Затем, разворачиваясь лицом уже к своей роте, рявкнул:

– Собрать оружие, осмотреть убитых. Все патроны с собой, чтоб ни одного подсумка тут не осталось! Кузьма, пулемет проверить! Помощника себе сам выберешь. Оттащите вон туда, стрельните пару раз, на пробу. Вдруг погнуло чего. Раненых на себя. Вон тот чепыжник руби на жерди. Носилки для тяжелых делать будем. Гумилев, ко мне!

А когда тот явился, уже умытый, снова в очках, в чьей-то гиманстерке, чуток не по размеру, прорычал, тяжело насупившись:

– Чтоб связь была! Как хошь, а до той букашки докричаться должен!

И указал на маячивший в полуверсте от берега катер.

– Надо вот этот гребешок хоть пулеметом, да причесать. Сделаешь?

Увидев кивок, хлопнул по плечу и чуть мягче добавил:

– Держись, паря.