На восток

На следующее утро, не доходя примерно сто миль до островов Оки, повернули в Цусимский пролив. По расчетам штурмана пролив должны были форсировать за два часа до рассвета, что позволяло еще в темноте миновать ближайшие к Цусиме воды. После полудня радиостанция крейсера начала принимать обрывки японских шифрованных телеграмм. Они доходили явно издалека, так что это считалось пока не опасным. На горизонте иногда обнаруживались паруса то ли рыбаков, то ли мелких парусных каботажных шхун. Паровых судов до темноты не видели.

К ночи японские радиопереговоры прослушивались уже намного лучше. Но разобрать из них что-либо кроме позывных нескольких судов не удалось. Иногда весь эфир заполнялся сплошной мешаниной из точек и тире, продолжавшейся от десяти минут до полутора часов. Причем дважды в самом начале таких периодов минеры отмечали работу станции явно нашего типа.

Ночь была лунная, светлая. Это совершенно не благоприятствовало прорыву, но пока никаких контактов не было. Сигнальные вахты усилили. Все наблюдатели запихали по куску сахара за щеку. Кто-то сказал, что это улучшает ночное зрение. На «Тереке» вообще никто не спал. В горизонт вглядывались все, кто находился на палубах и мостике.

Около 11 часов ночи слева обнаружили какой-то пароход. От него уклонились к западу, быстро потеряв из вида. Спустя полтора часа, справа по носу показался парус, от которого также отвернули, на этот раз к японскому берегу. Этот маневр привел крейсер в пролив между островами Окиносима и Хонсю.

Находившийся с самого вечера на мостике переводчик, бывший директор Восточного института Владивостока Д. М. Позднеев, уволившийся от должности после прекращения занятий в своем учебном заведении и вернувшийся во Владивосток из верхнеудинской эвакуации, чтобы пойти вольноопределяющимся переводчиком, услышав название Окиносима, оживился и рассказал короткую лекцию о нем.

Оказывается, японцы считают его священным. По их вере, он весь – это воплощение богини, покровительницы мореплавателей Тагори Химэ-но ками, поэтому там никто не живет. На острове стоит храм, основанный в середине XVII века на пути между Японией и Кореей. Раньше в нем молились за моряков и приносили дары богине. Он до сих пор очень почитаем и в то же время один из наименее посещаемых храмов.

Скоро появился легкий туман, стелившийся над самой водой. Это резко сузило горизонт. Даже с мачт мало что видели вокруг. Зато с такой высоты вполне сносно различали звезды над головой, не видимые с палубы. Из-за этой мглы ни остров, ни возвышенностей на уже близком побережье разглядеть не удавалось. Хотелось верить, что и оттуда наш дым тоже не увидят. Впрочем, дымов тут и без нашего хватало.

Вскоре на кормовых румбах показались две неясные тени. Одна двигалась почти встречным курсом с запада на восток, а вторая – в противоположном направлении. Разглядеть их толком не успели, так как быстро от них удалялись на юг-юго-запад, направляясь к северной оконечности Икисимы. Судя по всему, крейсер вошел в район плотных дозоров, а скорее всего, интенсивного круглосуточного судоходства. Этим решили воспользоваться.

Находясь по счислению в девяти милях к северу от острова Оросима, повернули на мыс Коозаки – южную оконечность Цусимы. Этот курс вел как бы от Симоносекского пролива и совпадал с основными судоходными маршрутами, сложившимися здесь в последнее время, о чем было известно от подводников. Пароход, идущий этим курсом, теоретически не должен был вызвать особых подозрений в случае встречи с кем-нибудь.

Когда прошли уже большую часть оставшегося пути до мыса Коозаки, до рассвета оставалось еще три с половиной часа. Совершенно неожиданно с левого борта позади траверза сигнальщики углядели слабые вспышки света. Почти сразу удалось разобрать передаваемый морзянкой цусимским кодом запрос позывного. В туманной дымке по-прежнему совершенно не было видно, с кого сигналят, но что код был наш, это совершенно точно.

Однако сигналить в ответ сразу не решились, опасаясь, что это японская уловка. А когда спустя три минуты все же отмигали свой позывной и запрос о помощи, никакого ответа не получили. Поскольку ход не сбавляли, предположили, что, вероятнее всего, обогнали все же наше дозорное либо разведывательное судно, с которого и мигал странный фонарь. Верить, что это японцы, не хотелось.

Скоро впереди открылся цусимский берег. Точнее возвышенности южной оконечности острова разглядели с мачты. Ход сбавили и, увидев уже с мостика полосу прибоя, а потом и совсем близкие скалы, фонарем передали свои позывные на мыс Коозаки. Тут же получили ответный сигнал и приказ ждать шлюпку с офицером.

Крейсер отошел от скал и маневрировал на малых ходах в полумиле от мыса. До рассвета оставалось еще более часа. Когда обнаружили идущий от берега моторный катер, с противоположной стороны откуда-то из пролива снова замигал фонарь, с требованием назвать позывной. На этот раз за вспышками смутно угадывалось какое-то движение.