На всех была одна судьба

Кадровый военный старшина Лобанов, всегда подтянутый, в начищенных сапогах, поддерживает «железную дисциплину» во вверенной ему девичьей команде. По уставу часовой должен быть с винтовкой, кинжалом – стало быть, винтовку на плечо, на пояс кинжал. (За всю войну Лида выстрелила только один раз – с крыши центрального барака госпиталя в далекой Польше, в час Победы. Палили вверх все – раненые, врачи, медсестры… Кто-то вложил ей в ладонь пистолет, может, за нее и нажал спуск.) Окоченевшие руки никак не согреть в рукавицах, заледенели пальцы в сапогах 43-го размера, не помогают и газеты, в которые обернуты ступни. Ближе к полуночи морозный воздух режет вой сирен, снаряды падают совсем рядом – бьют по Невскому, по госпиталю, уж он-то нанесен на карты немецких корректировщиков. Здесь тоже фронт, здесь тоже гибнут. Во время такого же артналета погибли подруги Лиды – Саша Ходюк, Таня Осипова, тяжело ранена Валя Морозова, убит капитан Шапиро…

Напряженно стучит метроном, свистят снаряды, и вдруг раскатистый голос Левитана объявляет об исполнении нового гимна Советского Союза. Торжественная мелодия заполняет улицу, взрыв, снова звучит гимн. Фигурка часового в проходной застывает по стойке «смирно», внезапно появившийся старшина Лобанов, вытянувшись, держит руку у виска. И она, девушка-медсестра, и старшина Лобанов каждой клеткой чувствуют, как грозная сила голосов, гимн великого народа, размыкают холод, ночь, тиски вражеского кольца, прокладывая путь к Победе.

Осталась в памяти на всю жизнь и другая ночь – 27 января 1944 года. Лида, как и тысячи ленинградцев, была в тот час в центре города, у Невы. Плакали, обнимались, смеялись, снова плакали, переполненные чувством великого родства, братства, объединенных во имя жизни.

1 января 1945 года, когда все отчетливей обозначался конец войны, госпиталь получил приказ следовать к линии фронта, в Польшу, в район города Белостока. Вместо ожидаемых европейских удобств – горячая вода, центральное отопление, чистые палаты – бывшие бараки для военнопленных.

Все разрушено, выдрано, исковеркано отступающими немецкими частями, только голые стены… Приказ, как известно, не обсуждают. Через тридцать дней развернуть фронтовой госпиталь, подготовить палаты, операционные, разместить сложное хозяйство, чтобы по графику принять первый эшелон с ранеными. Война заканчивалась, но вражеские войска оказывали ожесточенное сопротивление, бои становились все кровопролитнее…

Победу ждали и не могли поверить в нее. Неужели? Они бежали к центральному бараку, взбирались на крышу, палили вверх – на огромных пространствах смолкшей войны, на площадях разрушенных и уцелевших городов, в селениях, на автострадах и лесных полянах гремел первый салют Победителей, предвестник главного салюта на далекой Родине.

Все еще жило войной, напоминало о войне, но мысли их, медсестер-девушек, были уже дома, многие собирались продолжить учебу. Из Польши их маленькая команда возвращалась в случайных теплушках, эшелонах и даже на открытой платформе с огромными станками, обильно покрытыми смазкой. Вцепившись в металл, измазанные, продрогшие, они все еще не могли поверить в это счастье возвращения домой.

В шинели, неподпоясанной гимнастерке (пояс потерялся где-то в пути) Лида переступила родительский порог – в глазах мамы и отца увидела себя, такой непохожей на ту, довоенную… Между студенткой-филологом и старшиной медицинской службы пролегли четыре года войны.

Счастье возвращения в Университет было не без горечи – учиться предстояло всего один год. Сразу после четвертого курса – выпускные экзамены. А ей так хотелось продлить время студенческой поры, пополнить багаж, растерянный за страшные годы! Но разоренной стране не хватало специалистов и, конечно, учителей.

Все так и было в ее жизни, как виделось им, студенткам-подругам, в часы ночных дежурств в холодных палатах, на медицинских постах возле чадящей коптилки. Первые уроки, первые выпускники, снова торжественная линейка и первый звонок… Более 40 лет отдала Лидия Самсоновна любимому делу – учительству. Сколько уроков литературы, родного русского языка, олимпиад, викторин, литературных вечеров, сценических постановок!

Но начало всему положил самый первый урок – рассказ о поэте в госпитале на Садовой.

«МЫ ВЕЛИ МАШИНЫ…»

Известная песня о военных шоферах («Эх, путь-дорожка, фронтовая, не страшна нам бомбежка любая») особенно дорога Свободе Павловне Ивановой (Дроздовой) как память о юности, друзьях, память о великих испытаниях и великом единстве, сплочении советских людей во имя одной цели – победить!