На высоте гор (СИ)

Малле лично проводил Аниса в выделенные ему на жилом этаже покои и проследил за слугами, втащившими бадью для купания ведра с нагретой водой, и только потом обернулся к своему гостю.

Малле, помогая Булле разоблачиться и погрузиться в наполненную слугами ванну, молчал, предоставляя право первого слова несостоявшемуся супругу. Ассасина всегда волновало тело Аниса и этот раз не стал исключением, и он с удовольствием отвлекся, позволяя своим мыслям принять несколько фривольное направление. Бархатная кожа и перекатывающиеся под ней мощные мышцы так и манили прикоснуться и, намылив мочалку душистым мылом собственного изготовления, Билл уступил своему желанию, натирая спину, руки и грудь гостя.

- Говорят, твой брак не самый удачный? – наконец, нарушил молчание Булле.

- Смотря, кто оценивает, – мягко улыбнулся малле, вновь намыливая мочалку и переходя на живот и ноги.

- Мне важно только, как оцениваешь его ты, – Анис поймал моющую его колено руку и принялся ласкать ее круговыми движениями большого пальца, дожидаясь, пока юноша поднимет на него взгляд.

Но вопреки его ожиданиям в карих глазах малле не было ни возбуждения, ни интереса, совсем ничего, кроме искристых, озорных смешинок.

- Ты отказался от меня, с чего ты взял, что я прощу предательство, только лишь из-за того, что не доволен своим браком?

Анис вскинулся на это заявление. Он считал, что Билл не посмеет упрекнуть его.

- Ты сын предателя, казненного на площади при скоплении народа, – стараясь побольнее задеть бывшего жениха, прошипел он. – Неужели и я должен был пойти против короны?

Билл промолчал и принялся намыливать Анису голову, его пальцы приятно и даже нежно массировали кожу, и тот расслабился, ощущая, как зародившееся было раздражение стало покидать его.

Малле опрокинул на голову гостя лохань с чистой водой, а затем, проводил к кровати, где, усадив, тщательно вытер. Закончив с этим, он выпрямился и, глядя на бывшего жениха сверху вниз, сказал:

- Пойти против своего слова тебе оказалось легче. А что до моего брака… Том – это все, о чем я мечтал с детства.

Билл вышел из комнаты гостя расстроенный. Он ожидал слов извинения и, быть может, поддержки или сожаления, а не попыток затащить его в постель. Тем больнее для него оказались слова запыхавшегося, красного от душившей его ярости мужа, только поднявшегося на жилой этаж.

- Что-то вы быстро! Неужели он уже отпустил тебя?

- Я помог ему помыться. Это мой долг, – спокойно ответил малле, сворачивая к хозяйской спальне.

- Не смей поворачиваться ко мне спиной, – влетая в спальню следом за мужем и хватая его за плечо, вне себя от ревности заорал Том. Он прекрасно помнил, как юноша описывал ему все достоинства Аниса и рассказывал, как будет счастлив своему браку. Билл совершенно очевидно был влюблен. И сейчас, оказавшись наедине с мужчиной своей мечты, злясь на изменившего ему мужа, он вполне мог уступить своей слабости и исполнить свою мечту. Тому хотелось вытрясти все эти мысли из головы малле, и он нависал над ним, сжимая кулаки так, будто с трудом сдерживает желание ударить.

- Ну давай, ударь меня! И ты развяжешь мне руки на пути к свободе, – глядя в упор на мужа, скривил губы в издевательской улыбке Билл.

- Что убьешь меня втихаря, как Стоуна? – не остался в долгу Трюмпер.

- Мы оба знаем, что даже в честном поединке против меня ты не продержишься и минуты.

- И поэтому ты можешь тр*хаться, с кем пожелаешь?

- Ты и сам в это не веришь. Я никогда не опустился бы до подобного. У меня нет желания презирать себя, так же, как я презираю тебя.

У Тома было такое чувство, будто ему дали обухом по голове. Он смотрел в холодные карие глаза, и впервые отчетливо понимал, что тот на него не обижается и даже не ненавидит, он его презирает, как что-то мерзкое и гадкое, что недостойно не только внимания, но даже жалости.

Мороз пробежал по коже мужчины. И если еще совсем недавно он рвался домой, чтобы приструнить неверного мужа, то теперь он бежал прочь, чувствуя себя так, будто весь извалялся в грязи и у него нет никакой надежды отмыться, потому что в глазах Билл он навсегда останется грязным, отвратительным существом, достойным только презрения.

Том, обожженный словами малле, стремительно покинул замок. Он несся прочь, забыв о гостях и о своем положении хозяина. Ему хотелось побыть одному. Мнение мужа оказалось самым важным и ценным в его жизни. Сам того не понимая, он восхищался молодым Кирбитом, поражаясь его спокойствию, обдуманности его поступков и искренности, которую тот привносил в любые отношения. И теперь Том презирал сам себя за трусость и малодушие. А ведь он мог рассчитывать на любовь Билла, пусть не сейчас, а со временем, пусть и не так, как было у них с Анисом, но перед отъездом в долину Трюмперов малле сказал, что счастлив с ним. Они оба могли быть счастливы, если бы только он не стал цепляться за прошлое, старый уклад и гнилую солому.