На закат от Мангазеи [СИ]

Воевода Троекуров обернулся, поднял руку, и только тогда отставшие мангазейские стрельцы подъехали ближе.

— Не ожидал тебя здесь встретить, — громко сказал Кокарев. — Обычно ты за ворота глаз не кажешь.

Троекуров пожал плечами. Мерин под ним стоял неподвижно, будто каменный, опустив голову в ягельную пену.

— Сперва ты покинул город, потом бросил своих казаков, угодив в плен. Мне пришлось вмешаться. Твоих казачков без надзору лучше не оставлять.

Кокарев тихо выругался.

— Что ты с ними сделал, Троекуров?

— Да ничего особенного. Нашел у воров в городище, где ты их оставил. Отправил под конвоем в Мангазею. Даже оружие не забирал. Парочку особо рьяных, конечно, придется в поруб посадить, но остальные продолжат службу. Под моим началом. Твои казачки теперь не твои, Григорий Иваныч.

— Не имеешь права! — прорычал Кокарев. — Власть мне не ты давал, и не тебе ее забирать.

Троекуров рассмеялся.

— Москва далеко, тут приходится рядить по обстоятельствам. Нежто не помнишь, как нас перед службой напутствовали? Ежели что случится с кем из воевод, оставшийся берет на себя полноту ответственности. Вот с тобой и случилось. Виданное ли дело, целый воевода в плен к дикарям угодил. Живой!

— Как видишь, я уже не в плену.

— Это уже не важно, — отмахнулся Троекуров. — Твои казачки, сидя в разбойном городище уже не знали куда податься. Еще немного и примкнули бы к этим, — он махнул рукой в сторону лодьи. — И тогда тебя пришлось бы судить за измену. Скажи спасибо, что я вовремя явился.

— Врешь, Троекуров! Мои люди никогда…

— А кто это? — громко перебил его Макарин, увидев, что трясущиеся руки воеводы уже тянутся к самопалу.

Троекуров посмотрел на Макарина так, будто только что заметил.

— Это? Воры. Надымские сидельцы, чье местное городище вы захватили. Они ушли на свой разбойный промысел аккурат перед вашим нападением. А потом вернулись. Тут-то я их и приметил. Гнался за ними аж со вчерашнего утра, пока они на мель не сели. Пушка одна и ядер мало, а то бы мы давно с ними управились.

— Трус, — шепотом процедил Кокарев. — Боится рукопашной. Слизень.

— А что у тебя, дьяк? — вежливо спросил Троекуров. — Продвигается расследование?

— Не так быстро, как хотелось бы.

— Ты меня сильно удивил, когда отправился внезапно в пустоши. Государевы люди так не поступают.

— Необычные дела требуют необычных мер. Как ты узнал, что нас в плен взяли?

— Сорока на хвосте принесла, — улыбнулся Троекуров.

— И я даже знаю, что это за сорока, — сказал Кокарев и показал на одного из толпившихся позади Троекурова стрельцов. — Горелый, иуда! Уже серую форму напялил.

Макарин с трудом узнал в шуплом темнолицем стрельце виденного им однажды казака. Тот пытался держаться позади и не смотреть на своего бывшего начальника.

— Не трогай Горелого, — сказал Троекуров. — Он выполнил свой долг, когда сообщил мне о вашем пленении.

— А разбоя того в городище тоже ты убил, а, Горелый? — крикнул Кокарев. — Боялся, что я узнаю, как ты с ворами брагой торгуешь? Кто твои подельники, вражина?

— Ничего не знаю, — пискнул Горелый. — Никого не убивал!

Троекуров покачал головой.

— Вот ведь какой бардак у тебя в отряде был, Григорий Иваныч. Теперь сам видишь.

Кокарева трясло. Он то и дело касался пальцами рукояти самопала и тут же отдергивал руку.

— Ты, Григорий Иваныч, не беспокойся, — сказал Троекуров с благодушным видом победителя. — Поживи до весны в Мангазее, на своем острожном дворе. Обещаю полное довольство и уважение. А потом до Москвы двинешь, за новым назначением. Сопроводительную грамоту напишу. Хорошую. Забудем былые обиды.

Кокарев сплюнул и отвернулся.

— И тебе, дьяк, тоже следовало бы вернуться. Нечего по пустошам с дикарями шастать. Если хочешь, могу пару стрельцов в услужение дать. Будешь их посылать за сведениями.

— Спасибо, воевода, но вряд ли стрельцы в этом деле помогут. Я как-нибудь сам.

Троекуров помрачнел.

— Ну как знаешь. Спускайтесь уже. Нечего на пригорке торчать. Скоро мы с этим сбродом покончим и в обратный путь двинемся.

— Покончишь ты с ним, как же, — проворчал Кокарев. — Кишка тонка. Как хочешь, дьяк, но в Мангазею я пока не вернусь. Полгода жить на поводке у этого самодовольного кота мочи не хватит.

— И что ты намерен делать?

— Не знаю. Может до Тобола добраться, у меня с тамошним воеводой отношения хорошие.

— Даже для этого корабль нужен.

— Нужен, — проворчал воевода, мрачно разглядывая красно-черные борта сидящей на мели лодьи. Десяток воров прижимались к просмолённым доскам, кто лежа, кто сидя на кортах. Макарин приметил у двоих по самопалу, остальные были при топорах и саблях. С оружием у воров было небогато.