На закате империи. Книга воспоминаний

Он приходил в раж от воспоминаний, и почти не было урока, чтобы он не пел и не пританцовывал. Исполняя арии из опереток, толстый Стифель, вспотевший от волнения, поднимался на цыпочки и, приставив ладони трубочкой ко рту, надрывался… И закатывался смехом, вспоминая парижский театр Варьете.

Продолжая брать уроки французского языка, я постепенно принялся за всю программу, причем обнаружил, что математика если мне в юности и не давалась, то только потому, что я не усвоил основных начальных правил.

* * *

До поступления в академию полагалось при штабах каждого военного округа, то есть Петербургского, Московского и т. д., до самого отдаленного – а их в прежней России было тринадцать, – держать предварительный экзамен.

Весной 1900 года в Ташкент съехались со всего Туркестанского края двенадцать молодых офицеров всех родов оружия. Испытания проводили офицеры Генерального штаба, в большинстве молодежь, не забывшая наук, и проводили довольно строго. Из двенадцати кандидатов оказалось всего четыре, получившие право ехать в Петербург, и я в том числе.

Сделав одну из больших глупостей моей жизни, я в день отъезда в академию, 1 июля 1900 года, женился. И хотя это был брак по любви, я в 23 года далеко еще не отвык от беззаботной холостой жизни. Особенно это проявилось в первый год нашего пребывания в Петербурге, где мой богатый и холостой дядюшка Николай, кутила и весельчак, стал меня возить по дорогим ресторанам, кафешантанам и увеселительным заведениям.

Академия

Николаевская академия Генерального штаба, давшая России немало талантливых офицеров, находилась в 1900 году еще в старом здании на набережной Невы, возле Николаевского моста. Новое, на Песках, в тот год заканчивали строить.

Нас, будущих «моментов», со всех концов необъятной матушки России, приехало 360 человек, а в стены храма военной науки вошло только 160. Прочие, неудачники, получили обратные прогоны и отправились, огорченные, в свои части.

Экзамены были не труднее, чем при округе, но требовалась удача, самоуверенность при ответе и знание уловок каждого профессора.

По французскому языку экзаменовали двое. Один из них по фамилии Дюлу, блестящий молодой человек, одетый с иголочки, состоял профессором в Пажеском корпусе, Александровском лицее и, кажется, в Екатерининском институте благородных девиц, где пользовался большим успехом. Оперетки с пением моего друга Рафаила и знание арго очень помогли; Дюлу сделал мне несколько комплиментов и поставил полный балл. Свою педагогическую карьеру красавец-француз окончил трагически, на сибирской каторге, два или три года спустя. У него оказалось пристрастие к слишком молодым девицам, и это его погубило.

Особенно строгие экзамены были по русскому языку, где требовалось основательное знание правописания, и затем по математике, где два старичка-профессора Цингер и Шарнгорст резали без сожаления.

Сделавшись слушателями Академии Генерального штаба, мы скоро познакомились друг с другом и, разделенные на группы для тактических задач – а это был главный предмет нашего обучения, – приступили к слушанию лекций.

Вскоре обнаружилось, что большинство профессоров читают лекции наизусть по написанным ими учебникам. Поэтому многие из нас не считали интересным посещение лекций и, хотя это было обязательно, проводили время дома, а товарищи за них расписывались в особой книге. Изредка курсовой офицер проводил проверку, и тех, кто не оказывался налицо, отправляли на гауптвахту. Сутки пришлось отсидеть там и мне.

Практические занятия по тактике являлись делом серьезным, и не приходить на них не рекомендовалось.

Курс младшего класса состоял, главным образом, из истории военного искусства, тактики, геодезии, русского языка, администрации, статистики и артиллерии.

Главными предметами считались тактика и история военного искусства. Нужно было проштудировать около десяти объемистых томов этой науки. Курс античной истории читал полковник Баскаков, военную историю Средних веков – генерал Гейсман по прозвищу Гершка.

Появление на кафедре полковника Баскакова производило настоящую сенсацию. По происхождению донской казак, старовер, очень богатый по браку с дочерью известного в России предпринимателя, мукомола Парамонова, Баскаков, одетый с иголочки, в черном сюртуке, всегда новых аксельбантах, с громадным серебряным темляком на шашке, безукоризненных белых перчатках, смуглый, с бородкой клином, медленно входил, поднимался на кафедру и сразу, не кланяясь, начинал лекцию. Речь его тянулась плавно, без единой запинки, без заглядывания в конспект; он ходил из угла в угол и в течение часа не останавливаясь говорил.

Великие полководцы древности: Александр Македонский, Ганнибал, Юлий Цезарь – в его изображении являлись действительно непревзойденными мастерами военного искусства. До сих пор помню, как он, описывая разгром персидского царя Дария Александром Македонским, важно изрекал:

– В это время Александр Македонский обрушился на его правый фланг.