На закате

Бубба лениво потянулся. За прошедшие три месяца он вырос и уже не казался долговязым и неуклюжим.

– Насколько я понимаю, за время путешествия ты успела перелюбить всех неженатых мужчин и парней.

Присциллу охватило отчаяние. Только что она распрощалась со Скаутом, и тот пошел на это так легко, что брошенная любовница до сих пор кипела негодованием.

Оставалась последняя надежда – Бубба. Присцилле вовсе не улыбалось провести всю жизнь на захолустной ферме под опекой властной матери и отца, привыкшего во всем подчиняться жене. Ничего, кроме невыносимой скуки, такое будущее не сулило. Решив прибегнуть к испытанному средству, девочка робко положила себе на грудь руку Буббы и закатила глаза.

– Послушай, как бьется мое сердце! Оно полно любви к тебе.

Юноша с удовольствием принялся ласкать то, что ему предлагалось, причем делал это очень умело. Уже через секунду Присцилле не пришлось притворяться – под пальцами Буббы ее соски напряглись, а с губ сорвался стон желания. Каково же было ее удивление, когда она услышала:

– Ты красивая девушка, Присцилла, и твои прелести сведут с ума любого мужчину. Но лично я предпочел бы жену, которая не расточает свои ласки направо и налево.

– Мерзавец! – Присцилла отпрянула. Еще ни разу Бубба не видел ее в такой ярости. Хорошенькое личико исказилось и теперь напоминало уродливую маску. Он понял, что нравственные принципы совершенно чужды этой девице и она пойдет к своей цели даже по трупам. С благодарностью вспомнив наставления Росса, Бубба мысленно похвалил себя за то, что последовал им.

– Да без меня ты и мужчиной бы не стал! Это я тебя всему научила!

Бубба добродушно ухмыльнулся:

– Ну что ж, мне досталась прекрасная учительница.

И он пошел прочь с таким видом, будто сбросил с плеч тяжелый груз. Присцилла недолго оставалась в одиночестве – из фургона, как фурия, вылетела Леона и залепила дочери звонкую пощечину. Присцилла даже глазом не моргнула. На ее губах заиграла зловещая улыбка. Пройдя мимо отца, безмолвно взиравшего на эту сцену, она взобралась в фургон и, присев на корточки, начала складывать вещи в плетеную сумку.

– Позвольте узнать, что вы делаете, мисс? – осведомилась Леона.

– Ухожу от вас. Поеду в Джефферсон и там найду работу.

– Ты никуда не пойдешь! – У Леоны раздувались ноздри.

– А ты попробуй мне помешать. Я не желаю до конца своих дней прозябать на жалком клочке земли, постепенно превращаться в сушеную воблу вроде тебя и иметь под боком такого никчемного мужа, как мой папаша. Я проживу жизнь иначе.

– Да ты умрешь с голоду!

– Как бы не так! Я сегодня же найду работу.

– Какую?

Присцилла поднялась и взяла сумку.

– Буду делать то, что мне нравится, только теперь не бесплатно, а за деньги.

– Ты намерена стать шлюхой? – ахнула Леона.

Дочь самодовольно улыбнулась:

– Причем самой дорогой. Понимаешь, мама, когда тебя не любят, любви все равно хочется. Я годами мечтала о любви, которой ты меня обделила. Каждый раз, раскрывая объятия мужчине, я буду думать о тех безвозвратно утраченных мгновениях, когда меня могла бы обнимать ты. Но ты этого не сделала. Теперь мучайся.

Легко спрыгнув на землю, Присцилла подхватила сумку и направилась к Джефферсону. Она ни разу не оглянулась.

Гнев Леоны, разумеется, обрушился на мужа, благо тот, как всегда, оказался под рукой.

– Ну и что ты собираешься делать, тряпка?

Мистер Уоткинс поднял глаза на жену, и та с удивлением увидела, что в них нет обычного покорного выражения.

– Я не буду возвращать Присциллу. Что бы ни ожидало ее впереди, это все же лучше, чем остаться с тобой. Жаль, что много лет назад я сам этого не понял.

– Мы будем писать друг другу. – Лидия едва сдерживала слезы.

– Я-то не умею ни читать, ни писать. Разве что кто-нибудь из детей… – Голос Ма дрогнул от волнения, что случалось с ней крайне редко. – Я буду скучать по тебе. Ты стала мне как дочь.

– Если бы не вы, меня бы вообще здесь не было.

Женщины обнялись. Девочки Лэнгстонов плакали, вцепившись в юбку Лидии. Сэмюэль, как и положено мужчине, крепился, но чувствовалось, что и ему жаль расставаться с новой знакомой.

С другими спутниками Лидия уже попрощалась – из Джефферсона каждой семье предстояло добираться до места назначения самостоятельно. Лэнгстоны уезжали завтра рано утром. Как только в фургон погрузят необходимые припасы, он тронется в путь.

– Мы обязательно вас навестим. Может, через год или два, когда построим дом. Представляете, Мозес решил ехать с нами! Я так рада… Он сам вызвался, еще до того, как Росс предложил ему, – тараторила Лидия, опасаясь расплакаться.

– Ты ведь его любишь, правда, деточка? – спросила Ма.

– Люблю. Он… – Лидия запнулась, не решаясь сказать, что теперь убедилась: Россу она не безразлична, хотя, возможно, он и не любит ее так, как первую жену. – Благодаря ему я снова почувствовала себя чистой, честной, поняла, что меня можно уважать, несмотря на мое прошлое.

– Он тоже любит тебя, – заверила ее миссис Лэнгстон.

Лидия покачала головой:

– Он все еще любит Викторию.

Ма махнула рукой: