На Западном фронте. Бес перемен

Однажды, уже работая послом России при НАТО, я спросил одного своего балтийского коллегу, почему его страна занимает самую недружественную позицию в отношениях Североатлантического альянса с Москвой. Неужели непонятно, что соседям лучше жить в мире и дружбе?! Да и крупная русская община, если бы с ней вели себя уважительно, стала бы лояльной и способной обеспечить экономический мост с промышленностью России. Ответ коллеги был откровенен до предела. Оказывается, если бы его политическая элита не использовала возможность провоцировать Россию, то на его маленькое государство никто бы не обращал внимания. А так, поддерживая турбуленцию с Москвой, ведущие политики и дипломаты его страны постоянно получают приглашения в Вашингтон и главные европейские столицы, где попутно решают свои личные вопросы. Что ж, такая коммерчески мотивированная русофобия получается.

Но вернемся опять в 1990-е годы. В разрушенном Советском Союзе русские вне России (а таких, напомню, было более 25 миллионов человек) оказались «лишними людьми». Чтобы заслужить себе право жить в новых этнократических государствах, русские были готовы лезть по обе стороны фронта в окопы Карабаха и стрелять друг в друга. Но это им не помогло. Вскоре им пришлось паковать чемоданы для переезда в Россию. Никто из новых хозяев Армении и Азербайджана так и не оценил их жертвенной лояльности.

Самоунижение, отсутствие национальной гордости и солидарности друг с другом - вот ранее неизвестные мне черты денационализации русских, которые угадывались в поведении наших соотечественников. Идеал русского человека, в который я верил всю жизнь, рушился на глазах. Соотечественники заискивали перед всяким, готовым ими понукать, и, к моему стыду, были согласны выполнять самые подлые его приказы.

В России соотечественников, бегущих от резни и побоев, встречал ледяной прием. До них просто не было дела. Беженцам приходилось селиться на окраинах провинциальных городов в жалких лачугах, вагончиках, обветшалых деревенских домах. Профессор математики из Баку мог рассчитывать в лучшем случае на место учителя в сельской школе. Директор ВДНХ из Душанбе, чудом избежавший расстрела во время таджикских бесчинств февраля 1990 года, довольствовался работой рядового архитектора в небольшом провинциальном Борисоглебске. В океане, в котором только что разломился и утонул великий советский «Титаник», люди барахтались, тонули, тянули других за собой на социальное дно.

Примириться с этим я не мог. В полной политической темноте я «на ощупь» искал новую форму самоорганизации русского народа, которая могла бы помочь ему вернуть себе право на историческую перспективу. Поездка в Баку подсказала мне, как сделать первый шаг.

В декабре 1992 года в большом конференц-зале Российского комитета защиты мира я созвал форум под названием «Карабахский синдром российской дипломатии». Для участия пригласил представителей диаспор: моих недавних знакомых - русских из Армении и Азербайджана и московских армян и азербайджанцев. Результат превзошел мои самые мрачные ожидания - русские из Баку и Еревана переругались из-за Карабаха так, что чуть ли не объявили друг другу войну.

А что если попробовать собрать воедино все эти самодеятельные русские организации, общества соотечественников, славянские центры и общины? Не навязывая им жесткой дисциплины, просто помочь русским людям общаться, обмениваясь информацией и опытом.

К этому времени я стал активно сотрудничать с Союзом возрождения России. Это было неформальное творческое объединение молодых политиков, депутатов Моссовета, предпринимателей, ученых, которые состояли в разных политических организациях, но тянулись друг к другу, чувствуя политическую общность. Именно в Союзе я познакомился и подружился с социологом Леонтием Бызовым, предпринимателем Эльдаром Ковригиным, депутатом Моссовета Андреем Савельевым и главой одного из районных советов Москвы Сергеем Пыхтиным. Они приступили к разработке «Манифеста возрождения России» - яркого политического воззвания, которое легло в основу идеологии Конгресса русских общин (КРО).

Первое издание «Манифеста», вышедшее в марте 1993 года, вызвало бурю эмоций в патриотической среде. Фактически впервые появился документ, объясняющий смысл русской национальной идеи, дающий четкие формулировки политическим феноменам, с которыми столкнулся наш народ: «Вслед за русскими мыслителями мы должны сказать: шовинизм есть дурное воспитание нации, космополитизм - отсутствие всякого воспитания, интернационал - каторжная работа нации для чуждых ей целей. Именно на этой позиции должно стоять государственно-патриотическое движение и, не скатываясь к агрессивным экстремистским проявлениям, утверждать нравственно обогащенные и цивилизованные формы национального движения».

В течение первых трех месяцев нового 1993 года весь немногочисленный актив Союза возрождения России энергично готовился к созыву Конгресса русских общин. Мы сняли помещение в Парламентском центре на Трубной площади Москвы, заказали гостиницу для размещения делегатов.