На заработках

— Ладно, ладно… Придемъ, голубчикъ… Спасибо теб, что сказалъ и надоумилъ насъ, глупыхъ, отвчали женщины и вышли за ворота тряпичнаго двора.

XLIII

— Стащили въ больницу? спрашивала про Акулину хозяйка постоялаго двора, когда женщины пришли къ ней на ночлегъ.

— Свезла, свезла, сердечную, отвчала Арина.

— Спрашивалъ докторъ, откуда она? Записали тамъ нашъ адресъ?

— Спрашивали, милая, спрашивали, гд она ночевала, про квартиру спрашивали и на какой улиц и чей домъ, но почемъ я знаю на какой улиц и чей домъ! Ужъ ты извини, что не знала. Сказала, что на постояломъ двор — вотъ и все.

— И счастливъ твой Богъ, что не знала! А то доктора сейчасъ прислали-бы болзнь искать. И начали-бы тутъ все ворошить да прыскать и переворачивать. Нынче ежели заболитъ постоялецъ да попадетъ въ больницу, такъ просто бда! Хлопотъ не оберешься. Но главное, что они навоняютъ въ комнатахъ. Такимъ снадобьемъ прыскаютъ, что просто ужасти! Ну, что-жъ, на всю Пасху ко мн? спросила хозяйка женщинъ.

— Да вдь на всю Пасху, такъ паспорты прописывать надо, отвчала Анфиса. — Я знаю Питеръ-то, я бывалая. А тамъ при прописк и рубль больничныхъ подай, а у насъ, милая, говоримъ прямо, денегъ-то ни кругомъ, ни около.

— Мужъ можетъ прописать васъ, что вы проздомъ, тогда никакихъ больничныхъ. Только за прописку и возьмутъ…

— Нтъ, ангелка, намъ каждая копйка дорога. Дай ты намъ такъ переночевать сегодня, а что завтра — видно будетъ.

— Чудачка! Да вдь у насъ тоже ревизія бываетъ, ревизоры ходятъ, осматриваютъ.

— А придетъ кто осматривать, такъ мы сапоги и котомки на плечи, да и уйдемъ, куда глаза глядятъ. Нтъ, ужъ ты, душечка, насъ не тсни. Паспорты завсегда при насъ.

— Ладно. Поговорю, я мужу, согласилась хозяйка. — А только боюсь, какъ-бы чего не вышло. Вы хоть харчи-то у насъ берите, а то намъ не расчетъ… — обратилась она, помолчавъ, къ женщинамъ.

— Милая! Да какіе наши харчи! — сказала Фекла. — Пожевалъ хлбца — вотъ и сытъ. Нешто мы можемъ разносолы хлебать! Денегъ у насъ у всхъ столько, что не знаемъ, какъ и протянуть праздники до заработковъ.

— Ну, хоть хлбъ берите, что-ли. Васъ сколько? Девять бабъ? Съ артели мы не дороже лавки будемъ брать. Да самоваръ требуйте… За самоваръ я буду съ васъ по семи копекъ брать. А чаю съ сахаромъ можете въ лавк купить.

— Купило-то у насъ притупило, умница. Вотъ разв что въ первый день Пасхи у тебя убоинкой да яичкомъ разговемся. Безъ этого ужъ нельзя. Самъ Богъ веллъ. Хоть заложимся, а ужъ разговться разговемся.

Видя такихъ маловыгодныхъ для себя постояльцевъ, хозяйка съ неудовольствіемъ покачала головой и перестала разговаривать. Женщины и сами чувствовали себя какъ-бы виноватыми, не знали гд приткнуться и столпились въ углу большой комнаты постоялаго двора. Была пора ужина. Въ комнат пахло щами, кашей и раздражало ихъ аппетитъ. Наконецъ он, одна за другой, вышли на дворъ и стали пересчитывать свои деньги, хотя каждая изъ нихъ знала, сколько у ней есть денегъ.

— Не дотянуть до четвертаго-то дня Пасхи, ежели хлебово хлебать, начала Анфиса. — А самоваръ попросить у ней, двушки, на ужинъ все-таки надо. Двнадцать копекъ намъ выдетъ, ежели сообща чаю напиться. Семь копекъ ей за самоваръ три копйки заварку чаю въ лавочк купимъ, да на дв копйки сахару. Ну, по махонькому кусочку, ну раскусимъ… А ужъ двнадцать-то копекъ можно… Никто, Богъ…

— Да конечно, можно, согласились женщины. — Все-таки горячее. Иди заказывай хозяйк, да купи у ней десять фунтовъ хлба. Все-таки и ей-то будетъ повеселй, а то она ровно какъ-бы осовла и ужъ косо глядитъ.

Анфиса пошла къ хозяйк, а Фекла побжала въ лавочку за чаемъ и за сахаромъ.

Черезъ полчаса женщины сидли въ комнат за столомъ передъ большимъ, нечищеннымъ, красной мди самоваромъ и ли хлбъ, захлебывая его чаемъ.

— А что-то теперь наша бдная Акулинушка?!. вспомнила Арина и закапала слезами.

— Да ей, милая, теперь лучше насъ, ей-ей, лучше насъ. Я вдь лежала въ больниц, такъ ужъ знаю, проговорила Анфиса. — Тамъ каждый день горячее, и даже блый хлбъ даютъ.

— Въ субботу надо сходить спровдать ее. По субботамъ, докторъ сказалъ, пущаютъ.

— Ну, что-жъ, сходимъ, и мы сходимъ, въ субботу, пожалуй, и я съ тобой схожу. Все равно теперь безъ работы сколько дней слоняться будемъ.

— А завтра хоть землячекъ моихъ боровическихъ на огород спровдать, что-ли… говорила Арина. — Какъ он тамъ? Что? Да и не слыхали-ли что объ огородныхъ мстахъ гд нибудь въ другомъ мст.

— Вотъ, вотъ… пойдемъ, двушки. Вс пойдемъ. Я знаю огородъ-то этотъ. Это отсюда не далеко, это на Выборгской сторон. И еще на одинъ огородъ зайдемъ. Теперь надо повсюду поспрашивать и нюхать. Посл Пасхи ужъ на всхъ огородахъ грядное дло начинается.

Спали женщины въ той-же комнат на полу, около большой русской печки, отъ которой такъ и пыхало тепломъ. Арина улеглась около самой стнки.

— Вотъ ужъ хорошо гд, такъ хорошо, сказала она, улыбаясь, и начала тотчасъ-же засыпать. Безсонная ночь съ Акулиной дала себя знать.