На заработках

— Ну, такъ цна четвертакъ. У насъ всмъ одна цна. Что Марф и Ульян, то Анн и Татьян. Вотъ увидите тамъ на работ мужиковъ и бабъ, такъ можете справиться. Платили и по сорокъ пять копекъ посл урожайныхъ годовъ, когда народу голоднаго изъ деревень мало приходитъ, а теперь цна упала.

Женщины опять стали шептаться. Федосья выдвинулась впередъ и сказала прикащику:

— Какъ-же дв новоладожскія наши землячки на прошлой недл мн говорили, что у тебя-же по тридцати пяти копекъ съ сажени подрядились.

— А ты не всякому слуху врь. По тридцати копекъ, такъ это точно, коли инструментъ намъ прежде всего отработать, отвчалъ прикащикъ. — Такъ вотъ по четвертаку, коли ежели съ нашимъ инструментомъ — и за поломку вычетъ. Хотите, такъ давайте и по рукамъ ударимъ и тогда я дамъ записку на Тосну къ другому прикащику, что я нанялъ васъ, а нтъ, такъ уходите съ Богомъ, потому торговаться мн тутъ съ вами некогда. Придете на Тосну съ запиской къ прикащику, ему и паспорта ваши отдадите.

— Дай подумать, кормилецъ, чуточку… Дешево, кажись, что-то… сказала Анфиса. — Какъ вы думаете, двушки? обратилась она къ женщинамъ и стала съ ними шептаться.

— Дешево, потому что везд дешево, а поднимется цна на пятачекъ, такъ пятачекъ и мы вамъ прибавимъ, проговорилъ прикащикъ въ утшеніе и крикнулъ:- Ну, что-жъ! Будетъ вамъ толкаться-то! Ршайте!

— Постой, голубчикъ… Ну, а насчетъ ночлега какъ? снова обратилась къ прикащику Анфиса.

— А насчетъ ночлега рка Тосна длинна и берега у ней широкіе… Гд хотите, тамъ и ночуйте по берегу. Шалашики изъ девятки себ понадлаете. Тамъ вс такъ ночуютъ. Воздухъ легкій: спереди, сзади и съ боковъ продуваетъ.

Женщины опять стали шептаться. Прикащикъ опять крикнулъ;

— Кончайте-же наконецъ такъ или этакъ! Ну, чего стали? Или застудиться на легкомъ воздух боитесь?

— По четвертаку на вашихъ пилахъ? — переспросила его Айфиса.

— Да вдь ужъ сказано, что по четвертаку! Что десять-то разъ повторять! Ну?!

— Согласны, — махнула рукой Анфиса. — Давай записку.

Зашевелились и другія женщины. Кто-то изъ нихъ набожно перекрестился. Прикащикъ пошелъ въ трактиръ писать записку. Женщины пошли за нимъ слдомъ и остановились у входа въ трактиръ.

— Ну, вотъ… Слава Богу, подрядились. Задльная плата куда лучше. Тутъ для себя стараешься. Себя не пожалешь, понатужишься и больше выработаешь. А намъ чего-же себя жалть! Слава Теб, Господи, не немощныя…

Прикащикъ вынесъ записку къ другому прикащику на Тосну, гд онъ сообщалъ, что нанялъ десять женщинъ на такихъ-то и такихъ-то условіяхъ. Передавая записку, онъ разсказалъ женщинамъ, какъ отыскать этого прикащика на рк Тосн, въ какой деревн и какъ зовутъ тосненскаго прикащика. Женщины поблагодарили и разстались съ нанявшимъ ихъ прикащикомъ.

XLIX

Порядившись на пилку дровъ. женщины торжествовали. Заручившись запиской отъ дровянаго прикащика, съ радостными лицами отходили он отъ трактирныхъ дверей и, поглядывая другъ на дружку, весело перемигивались.

— Что-жъ, двушки, вдь и четвертакъ съ сажени хорошо, говорила Федосья. — Наши новоладожскія, которыя пилили тамъ, такъ сказывали, что ежели попривыкнуть да разстараться, то четыре сажени можно въ день распилить. Четыре сажени по четвертаку — вотъ ужъ рубль. Шутка-ли — рубль!

— Да вдь пилить-то надо вдвоемъ, попарно, стало быть рубль пополамъ. замтила скуластая Фекла.

— Нтъ, нтъ… По четыре сажени на человка. Вдвоемъ восемь — такъ мн наши новоладожскія сказывали.

— Не распилить, Фелосьюшка, восьми сажень, хоть лобъ себ разбей. Вдь распиливши-то надо ихъ расколоть и сложить!

— Распилимъ. Съ ранняго утра будемъ вставать и до поздней ночи. Вдь ужъ на себя будемъ работать, а на не кого другаго, стояла на своемъ Фелосья.

— Да ежели и восьми сажень не распилить, а только шесть, то и такъ по три четвертака въ день на сестру, подхватила Анфиса, — Три четвертака тоже ой-ой-ой какъ хорошо! Десять дней проработать — вотъ оно ужъ семь съ полтиной.

И опять радостныя улыбки на лицахъ. Въ особенности торжествовала Арина, такъ что забыла на нкоторое время и объ Акулин въ больниц.

— Покою себ не дамъ, днемъ и ночью буду работать, пока трехъ рублей не выработаю. И какъ только выработаю — сейчасъ два рубля тятеньк въ деревню пошлю говорила она. — Мы съ Грушей такъ-то разстараемся, что у насъ по три-то рубля въ три дня будетъ отработано. Только ужъ, Груша, не дремать!

— Ой, двка, не хвались заран! остановила ее Анфиса. — Ты не знаешь, что это такое пилка, ты не пилила, а я пилила. И съ сажени такъ надсадишься, что спина-то у тебя какъ чужая будетъ. Я пилила въ нашемъ мст, въ деревн, я знаю.

— Спина не купленная. Отлежимся часика четыре-пять за ночь — вотъ на утро она опять своя, а не чужая.

— На утро-то, двушка, только ее и ломить начинаетъ. Поднимешься — и колетъ теб во вс мста.

— Пущай колетъ. Все-таки мы съ Аграфеной будемъ на отличку работать. Правда, Груша? подмигнула Арина своей землячк.

Возникъ вопросъ, когда идти на пилку дровъ. Демянскія женщины говорили, чтобы идти на пилку завтра раннимъ утромъ, Арина настаивала, чтобы идти сегодня-же.