На заработках

Какъ ни рады были Арина и демянскія женщины предстоящей, по ихъ мннію, выгодной заработк на дровяномъ сплав, но извстіе о смерти Акулины отшибло эту радость. Грустныя шли он на огородъ къ Аграфен и Фелось, а Арина во время пути даже два раза принималась плакать навзрыдъ. Съ ней длалось нчто въ род истерики. Пришлось останавливаться, сажать ее на улиц гд нибудь около дома или забора и просить холодной воды, дабы напоить ее и тмъ прибодрить. Около Арины сталпливались дворники, прохожіе, шли распросы о чемъ она плачетъ, и женщинамъ пришлось подробно разсказывать о ея гор. Видя истерическое состояніе Арины, подошедшій къ толп городовой хотлъ даже везти Арину въ полицейскій пріемный покой, но женщины возопіяли противъ этого и, схвативъ товарку подъ руки, повели ее дальше.

— На чужой сторон, на чужихъ рукахъ умерла, никто изъ землячекъ глаза ей не закрылъ и даже похоронили ее неизвстно гд. Про могилку ея — и то знать не будемъ, плакалась Арина, бредя на огородъ Ардальона Сергева.

Демянскія женщины, какъ могли, утшали ее.

— Вс тамъ будемъ, Аринушка, вс. Никто это-то самаго не минуетъ, говорила скуластая Фекла. — А что до могилки, то вдь мать-то сыра земля все одна и та-же. Напишешь ты сродственничкамъ, ейнымъ письмецо въ деревню, отслужатъ они по ней панихидку, помянутъ въ двадцатый день и будетъ все честь честью.

Но Арина не внимала.

— Милость Божья, что еще похоронили ее на больничный счетъ, — вотъ за что ты Бога благодари, а умри-ка она у насъ гд-нибудь на постояломъ двор, да придись намъ ее хоронить, на чтобы мы ее похоронили?! разсуждали другія женщины. — Ни кругомъ у насъ, ни около — ну, и пришлось бы вс армяки и душегри продавать.

— Вся, вся-бы продалась, только-бы она, голубка, на моихъ рукахъ померла, отвчала Арина.

— И вся продайся, такъ и то не похоронишь. Ты, милая, цнъ здшнихъ не знаешь. Здсь Питеръ. Здсь про все за все въ тридорога платить надо, возразила Анфиса. — Даже ежели-бы и намъ продаться, то и нашей требушины на похороны-то не хватило-бы. Помню я, лтось наши землячки хоронили мужика изъ больницы, такъ что имъ стоило!

Разсуждая такимъ образомъ, женщины пришли на огородъ. Аграфена и Федосья ждали уже ихъ за воротами съ котомками за плечами и издали съ какою-то торжественностью потрясали передъ ними паспортами.

— Выручили свои паспорты! кричала Аграфена. — Не отпускалъ вдь хозяинъ-то, ругался, отчего уходимъ, рубль тридцать копекъ за прописку и больничное не заживши. Я ему сорокъ пять копекъ за себя и пятіалтынный за Федосьюшку сую, чтобы паспорты отдалъ, сую ему чего мы по расчету незажили, а онъ не беретъ. Да ужъ хорошо, что мужики, евонные земляки, стали на нашу сторону — ну, и выдалъ паспорты. Паспорты-то выдалъ да и ну насъ гнать съ огорода за ворота. «Чтобы и духу вашего, говоритъ, на огород не было, вонъ отсюда»… разсказывала она женщинамъ, увидала плачущую Арину и умолкла. — Умерла Акулинушка-то? вдругъ спросила она.

Вмсто отвта Арина опять зарыдала и не могла говорить.

Уже стемнло, когда женщины отправились искать постоялый дворъ, гд-бы можно было переночевать. Постоялый дворъ былъ вскор найденъ, но здсь опять стали принуждать женщинъ, чтобы он потребовали себ харчей на ужинъ, и поставили вопросъ такъ, что безъ этого не позволяли оставаться и на ночлегъ. Пришлось спросить щей и хлба. Щи даже въ горло еле шли, ибо женщины чувствовали, что он продаютъ послднія деньги, а имъ предстоитъ еще сорокаверстный путь, во время котораго надо питаться, да и придя на работу нельзя быть безъ денегъ, потому что задльная плата за работу, на которой он будутъ, не сейчасъ выдается. Он посчитали свои деньги и, за уплатой за харчи и ночлегъ, у всхъ вмст не оказалось даже двухъ рублей, а ихъ было одиннадцать женщинъ.

— Мало будетъ завтра продать что нибудь изъ вещей, заговорили он. — Вс деньги собрать и передать старостих. Пусть старостиха и кормитъ насъ. Такъ ладне будетъ. Старостихой выберемъ Анфису. Она и расчетъ будетъ держать.

— Я продамъ свой армякъ… вызвалась Арина. — А для меня пусть Акулининъ армякъ будетъ. Все равно, онъ теперь лишній. Когда еще оказія-то въ деревню сыщется, чтобы его Акулининымъ родственникамъ переслать! На ейные сапоги мы тамъ, когда придемъ на работу, панихидку отслужимъ. Нельзя-же безъ панихидки христіанской душ помирать. Ну, а церковь наврное ужъ тамъ, куда мы идемъ, найдется.

Такъ и поршили.

Покупатель на армякъ нашелся даже на постояломъ двор. Это былъ прозжій подгородный мужикъ, возвращавшійся изъ Петербурга съ пустыми жестяными кувшинами изъ-подъ сливокъ, хавшій къ себ въ деревню и остановившійся на постояломъ двор покормить лошадь и самому похарчиться. За сермяжный армякъ Арины, по тщательномъ его разсмотрніи; онъ далъ рубль съ гривенникомъ. Арина продала его и деньги передала Анфис, какъ старостих.