На заре

На мосту появился мужчина в черкеске серого сукна, при шашке, кинжале, с биноклем на груди.

— На которой из подвод пулемет? — спросил он.

— Пулемета нет, — ответили ему.

Злобин тихонько спросил у одного из бандитов:

— Кто это?

— Батько наш, Рябоконь, — пояснил тот.

Рябоконь подозвал к себе врача, обматерил его за службу «краснюкам», затем приказал опознать убитых.

Ермаков лежал с простреленной навылет грудью: пуля попала в сердце. У чоновца Толстикова был раздроблен череп.

Следуя за Рябоконем, Злобин называл убитых.

— А Жебрака, случаем, среди них нет? — неожиданно спросил Рябоконь.

— Его не было с нами, — ответил Злобин.

— А где он сейчас? Его же видели у вас в станице.

— Был, но куда-то выехал.

Дудник и Озерский сняли с убитых одежду.

Под диктовку Рябоконя Злобину пришлось написать угрожающее «послание» станичному Совету. Руки у него дрожали как в лихорадке, и он с большим трудом, кое-как нацарапал бандитский ультиматум.

— А теперь слушай! — сказал ему Рябоконь, — Передай мою записку властям. И больше не попадайся мне на глаза. В другой раз шкуру спущу.

Злобин, не оглядываясь, зашагал в Новониколаевскую.

В тот же день Селиашвили послал уполномоченному ВЧК по Славотделу[885] рапорт:

Ст. Новониколаевская, 12 сентября 1921 г., 14 часов.

Сегодня в 9 часов мною были получены сведения, что в ночь с 11 на 12 сентября банда Рябоконя численностью до 15 человек, вооруженных 3-линейными винтовками, сделала налет на ст. Новониколаевскую. Завязав бой с местной охраной, она убила красноармейца Боровика Кондрата и тяжело ранила двух часовых (красноармейца Щербину Ивана и Казимирова Якова) и, забрав две винтовки, скрылась из станицы.

Получив означенные сведения, я взял с собой 10 человек чоновцев ст. Гривенской, врача 24-го участка тов. Злобина и вместе с Ермаковым и Толстиковым поехал в Новониколаевскую.

Не доезжая трех верст до станицы, мы вдруг увидели, что из-под моста выскочила банда Рябоконя и открыла по нас огонь. Здесь же были убиты Ермаков и Толстиков. Врача Злобина банда взяла в плен. Будучи уверен, что сзади едет Саенко с чоновцами, я завязал перестрелку с Рябоконем, не замечая того, что Саенко, сидя на задней подводе, повернул лошадей по направлению к Гривенской, бежал в панике.

Рябоконь пытался получить сведения от доктора Злобина о Жебраке, справлялся, в каком положении арестованные. Впоследствии написал записку, что будет мстить за взятых заложников, и отпустил Злобина.

Сейчас из Новониколаевской поехали в Джерелиевскую за ЧОНом, и если таковой прибудет, то я с ним направлюсь в Лебеди.

Во время налета на Новониколаевскую Рябоконем был разгромлен комсомольский клуб.

П. П.[886] Уполномоченный ВЧК Селиашвили.

В Славянскую срочно прибыл Жебрак. Председатель исполкома Касимов вручил ему рапорт Селиашвили. Ознакомившись с рапортом, Жебрак помрачнел, медленно опустился на просиженный до дыр кожаный диван, нервно прикусил губы.

— Ясно, — наконец проговорил он. — Это уже вызов

— Доколе будет продолжаться этот разбой?! — сказал Касимов. — Я уже вызвал сюда Черноуса с чоновским отрядом. Жду его с минуты на минуту.

Жебрак посмотрел ему в глаза:

— Прошу вас, Севастьян Иосифович, немедленно созвать заседание исполкома. Там и решим, что делать.

Почти всю ночь шло заседание исполкома, а утром по Славянской было расклеено следующее обязательное постановление: