На заре земли русской

Данияр послушно кивнул, бросился к дверному проёму, чуть ли не выталкивая пришедших и что-то торопливо им объясняя. Голоса слились в один неясный шум, и Всеслав схватился одной рукой за дверной косяк. Горница поплыла перед глазами; ноги более не держали его.

Пожар

Очнулся он от того, что Данияр брызгал холодной водой ему в лицо и бил по щекам. Заметив, что князь открыл глаза, он мелко перекрестился.

– Слава богу, – пробормотал он, отворачиваясь. – Напугал ты меня. Какой, к чёрту, поход, когда ты на ногах не стоишь?

С помощью Данияра Всеслав сел, прислонившись спиной к стене, устало потёр виски. Стыдно было за свою слабость, и ему хотелось скорее загладить вину перед самим собою, собрать людей и, как обещал, вывести две дружины против степняков, что городам покоя не дают уже какой раз.

– Что люди скажут? – ответил он вопросом на вопрос. – Они вернули мне свободу, стол киевский, почитай, в руки отдали, а я обещанного исполнить не могу?

– О себе подумай, княже! – воскликнул десятник удивлённо. Впрочем, ему было не понять мыслей Полоцкого, ведь не он давал это обещание. Не ему собирать дружину, его дело – за порядком следить да десятком воинов командовать, горсткой…

– Забудь обо мне, – строго промолвил Всеслав, осторожно поднимаясь, однако не отходя от стены. – И о себе забудь. О народе, о земле русской помни! Погибнет Русь, коли все мы будем прятаться за спины других! Завтра же идём!

Данияр лишь молча пожал плечами. Неторопливо прошёлся по горнице, выглянул в разбитое окно и снова оборотился к Полоцкому.

– Скажи, княже, а ты женатый? Быть может, посему и не хочешь оставаться в Киеве-граде, что ждёт тебя твоя голубка в Полоцке северном?

При воспоминании о любимой сердце окутала теплота.

– Не венчан пока. А Злата моя ждёт, – улыбка тронула губы его.

– Злата? – удивился десятник. – А Изяславова сына невесту так же звать. Редкое имечко, красивое. Золотая…

Услышав об этом, Всеслав нахмурился. Уж больно странное совпадение. Неужели Изяслав отправил своего старшего в Полоцк вместо него, и Мстислав встретился с Златой, полюбил её? А что же она? Почему невеста? Неужто согласилась венчаться с ним?

– Ты сам-то видел её? – спросил князь Данияра, надеясь, что тот расскажет о девушке так, чтобы можно было понять, она ли это или иная кто. – Что, хороша?

– Хороша, – согласился Данияр, усмехаясь. – Красавица первая в Киеве была бы. Да только уж очень строга. Не любит княжича молодого, всё тоскует по ком-то, а по ком – не говорит.

«Она! – пронеслось в голове у князя. – Точно, она!»

– Мстислава, значит, невеста? – грозно спросил он, нахмурившись. – Не бывать этому! Где она?

– А в горнице его, – смутился десятник. – Он её запер давно уж. Когда брат её увезти пытался. Не вышло. Крепко охраняет её Мстислав Изяславич…

– Подай мне меч! – велел Данияру Полоцкий, откинув растрепавшиеся волосы с лица. Ясное дело, что за брат хотел вызволить сестрицу, – Димитрий.

Десятник подал ему оружие с поклоном и тут же добавил:

– Княжич ей много чего наплёл… По его милости она тебя умершим почитает уж всё лето.

Всеслав ничего не ответил. Конечно, Мстислав – подлец, но даже коли он любит Злату, то зачем лгать ей? Князь положил ладонь на тёплую рукоять меча и приказал Данияру проводить его.

Идти пришлось долго. Снаружи терем Изяслава казался не таким уж и большим, однако внутри были десятки всяких коридоров, горниц, даже потайных дверей. Возможно, дом казался ещё больше из-за того, что был смежным с иной постройкой, где жила многочисленная дворня. Деревянных лестниц, по которым поднялись и спустились князь и десятник, было не счесть, и Всеславу уже начинало казаться, что дорога бесконечна, и останься он здесь один, точно заблудился бы, как наконец киевлянин остановился у одной из дверей.

Всеслав прислушался. За дверью было тихо. Ни слова, ни звука, ни шелеста. Факел в руке давал плохое освещение – его бледное оранжевое пятно ложилось под ноги неровным дрожащим кругом, а пользы от него никакой не было. Длинные тени стелились по деревянным стенам, танцуя, расходясь чёрными лепестками. Полоцкий подёргал дверь – так и есть, заперто. Ни ключа, ни замка, ничего; как же, интересно, с этой дверью справиться?

– А ты постучись, – посоветовал Данияр, стоявший чуть поодаль.

– И то верно, – князь передал факел десятнику и постучал. За дверью послышались шаги и шелест одежды.

– Кто там? – спросил женский голос. Совершенно спокойный и безучастный, смиренный, слегка охрипший.

– Злата, – выдохнул Всеслав, – это ты?

– Да, – ответили из горницы, чуть помедлив. Голос показался напряжённым. Узнала? Нет?

– Отвори!

В горнице притихли.

– Не велено, – послышалось из-за двери спустя несколько секунд.

Всеслав негромко выругался.

– Кем не велено?!

Снова пауза, на этот раз более долгая.

– Мстислав Изяславич не позволяет, – словно нехотя ответила девушка.

Князь и десятник переглянулись. Тяжёлый факел дрожал в руке Данияра ещё сильнее, чем у Всеслава, и зловещие отблески пламени освещали стены и тёмные своды.

– Злата, открой! – воскликнул Всеслав, ещё несколько раз стукнув в дверь. – Аль не признала?

Тишина.

– Нет.