На заре земли русской

В доме было тепло. В передней коптили свечи, сильно пахло воском и мокрой землёй. Снег, сбитый с сапог, быстро таял, превращаясь в небольшие грязноватые лужицы. Димитрий отряхнул шапку, сбросил верхнюю одежду. Светлана всё это время молча стояла рядом, а потом вдруг, встретившись с его потерянным взглядом, подошла ближе, положив руки ему на плечи, прижалась к нему и беззвучно заплакала, уткнувшись носом в его плечо. Димитрий совсем растерялся, обнял девушку в ответ, коснулся губами её светлых волос. Когда она подняла голову, её лицо было красно от слёз.

– Солнышко моё, – прошептал Димитрий, целуя её осторожно и нежно, – как же я скучал по тебе…

– Куда же ты пропал? – так же тихо спросила Светланка, гладя его руки, ещё не согревшиеся. – Ни слова, ни весточки, ничего…

– Я приехал, как смог, – попытался оправдаться юноша. – И сразу к тебе.

– А ведь тебя могли увидеть, – девушка встревоженно смотрела в его глаза, и даже в голосе её слышалось волнение.

– Кто? – не понял Димитрий.

– Кто угодно, – ответила Светлана. – Увидеть и князю донести. Что тогда?

– Погоди, – перебил он её. – Князю? Донести? На меня? Но Всеслав в Киеве…

– Мстислав, – едва слышно ответила девушка. И Димитрий всё понял. Изяслав бежал в Польшу, а старшего сына оставил наместником в Полоцке. Городок жил в страхе и немом подчинении. Всё изменилось, потому и Светланка не показала радости встречи, боясь, что кто-нибудь увидит. И всё же кое-что не было ясно…

– На что я ему?

– Не знаю. Слышала только, что отец что-то про какие-то письма говорил.

Да будь они прокляты, эти письма! Отыскал их Мстислав! Где он только нашёл их…

– Отчего князь Всеслав не воротится? – спросила Светлана. – Я бы всё отдала, лишь бы стало по-прежнему!

– Долго объяснять, – махнул рукой юноша. – Воротится… Когда сможет. Так надо. Понимаешь?

Девушка молча покачала головой. Светлые пряди, выбившиеся из косы, упали на глаза, и она смахнула их. Димитрий вспомнил, что хотел сказать. Он боялся этих слов, но понимал, что Светланка тоже должна об этом знать.

– Даже если всё будет по-прежнему, – начал он, чувствуя, как голос предательски дрожит, – не быть нам вместе. Я тебе не пара.

Светланка чуть отстранилась. Сжала его руки, заглянула в глаза. Вот-вот снова расплачется.

– Почему?

– Кто ты, а кто – я, – с грустью вздохнул Димитрий. – Ты боярышня, а я слуга.

– Ты лгал мне, – в тихом голосе девушке послышались слёзы. – Всё время… С того самого дня, когда мы у ворот собора впервые свиделись… А ты мне даже не сказал!

– Но ты знала, что я стольник Всеслава, – возразил юноша.

– Я не знала! – крикнула Светланка и разрыдалась. Он потянулся осторожно к её лицу, чтобы стереть слёзы, но она ударила его по руке и тут же опустила голову, сама испугавшись того, что сделала. Какое-то время она стояла перед ним, испуганная, смущённая, растерянная, а потом вдруг резко развернулась и скрылась за дверью. Димитрий прождал в передней ещё без малого час, но она не выходила. Позвать её он не смел, а более и делать было нечего. Юноша вышел, совершенно расстроенный. Снег уже не бил в лицо, а мягко ложился на волосы, на ресницы, чуть слышно скрипел под сапогами. На улице темнело, серые небеса мрачнели, солнце, мелькнувшее пару раз за день, и вовсе скрылось.

Оставаться в Полоцке дольше не было смысла.

Неждана

Путь окружный в горы к югу,

Но на свете нет дороги,

Чтобы нас вела друг к другу.

Мельница «Дороги»

У городских ворот Димитрия остановила стража. Это были не те слуги, что стояли у въезда в город обычно, поэтому и юношу они не знали.

– Кто таков?

– Здешний я, – отвечал он, назвав своё имя. И тут же вспомнил слова Светланы о том, что ему вообще хорошо бы не появляться в городе, а если появиться, то хотя бы тайно.

– Здешний? – переспросил один из стражников, высокий, широкоплечий, тяжело вооружённый. Димитрий невольно сделал шаг назад; он понимал, что если на него сейчас кинутся эти двое, защищаться он не сумеет – нечем. Маленький клинок в замёрзших руках против длинного копья ничего не сделает. И поэтому, когда второй, цепко взяв юношу за плечо, развернул его от ворот, он не сопротивлялся.

– Князь сказывал о тебе, – послышался над самым его ухом хриплый, грубоватый голос стражника. – Велел привести, коли отыщешься. Ты гляди, сам пришёл.

– Да кто ж знал, – отчаянно прошептал Димитрий. Ему более не отвечали. Положение его становилось безвыходным: бежать поздно, да и некуда, а предстоящий неприятный разговор с Мстиславом добром не кончится.

По дороге до княжеского терема юноша всё пытался придумать отговорки, пытался сообразить, как быть с этими злосчастными письмами: отговориться ли, признать ли свою причастность к их исчезновению. Но все ответы, которые приходили в его голову, казались ему не самыми лучшими или настолько наивными, что он без сомнений отметал их.