На золотых приисках

— Выпьешь! И слезинки не оставили, черти, —- бормо-

чет Матвей.

Кряхтя, отплевываясь и бранясь, поднимаются рабочие

со спальных настилов, нехотя пьют чай, одеваются, и скоро

мы гуськом в сумрачном молчании идем по тропе к месту

работы. Ветер шевелит мокрые ветки, и с них сыплется на

нас град капель.

День выдался трудный. Пласт песков пошел удобный

для выемки, и тачки нескончаемой чередой визжали и обру-

шивались на нашу колоду. Ни в какой бане не бывает

такого потения, и от редкой палки так болит поясница.

К вечеру походили на размякшие мочалки.

Надеялись — золота много снимем. Трофим Гаврилович,

с раскрытым от усталости ртом, смыл тихой струей послед-

ние пески, глянул на дно колоды, потом на дно бутары,

Покосился на плинтусы.

— Скверно дело... — упавшим голосом промямлил он.

Кое-как наскреблась кучка зерен (издали совсем, как

рожь) золотника в два.

Возвращались на стан еще более хмурые, чем были утром.

Петр Иванович сидел над планами и картами.

— Ну, как дела? — встретил он нас добродушной улыбкой.

Адрианов молча протянул ему крохотный кулек из газет-

ной бумаги.

Улыбка сбежала с лица Петра Ивановича.

— Только всего?

-Да.

Прикинули на весах — один золотник и 80 долей. На-

мытого не хватало покрыть расходы дня.

Петр Иванович задержал вздох и лег па койку, зало-

жив руки за голову.

Ужиналось плохо, сон был не весел.

На другой день работали с напряжением отчаяния —

ведь нам грозил голод и уход с работы без расчета.

В результате золотника полтора. На следующий день

золота намылось еще меньше и, наконец, оно почти совсем

прекратилось. Было ясно—золотоносный пласт выработался.

Вечером Петр Иванович и Адрианов долго совещались, как

быть дальше, но ни к чему не пришли.

—Ну, ладно, все равно ничего не придумаете, утро вечера

мудренее, — заявила им смягченная жалостью Фаина Про-

хоровна.

На том и разошлись. Петр Иванович проворочался всю

ночь с боку на бок, утром же, чуть свет, разбудил Трофима

Гавриловича.

— Попробуем поищем по Александровскому ключику?

— А, пожалуй... попробуем.

И сейчас же послышалось:

— Вставай-ай! В разведку на Александровский!

От стана до Александровского ключика версты три.

В сухую погоду ручеек почти пересыхает, но последние

дожди напитали его, и ключик шумел резвою струею по те-

нистому руслу. К концу своего пути он выбегал на широ-

кий и открытый склон долины Кундата, поросший высокою

травою и редкими деревьями. Повыше начиналась густая тайга.

Я и Петр Иванович вышли раньше. Последний как-то

брал уже пробы из этого места и нашел их не безнадеж-

ными. Теперь решил пробу повторить, главным образом

чтобы выяснить, конечно, приблизительно, как высоко по

склону начинается золотоносный пласт. Захватив кайлу,

лопату, топор и ковш мы отправились.

Утро было ясное, и обильная роса промочила нас на-

сквозь до самого пояса.

Выйдя на ключик, пошли вверх по его руслу. Отойдя

с четверть версты от Кундата, Петр Иванович остановился.

Черпнули ковшом песку со дна, выбрали руками камни

и камешки и оставшийся песок тщательно взмутили, промыли

и мутную воду слили. Затем опять черпнули воды, взму-

тили и промыли остаток и снова слили. После нескольких

промывок на дне ковша остался черный железистый оса-

док, «шлих». Мы нагнулись к этому остатку, и среди

черных крупинок нам приветливо блеснуло несколько малень-

ких золотинок.

Я посмотрел вопросительно на Петра Ивановича. Но он

ничего не ответил и пошел дальше.

Минут через десять взяли вторую пробу. Золотинок было

несколько больше.

Проба за пробой давали удовлетворительные результаты.

Петр Иванович повеселел, напряжение сошло с лица.

— Вот наша работа, — улыбнулся он мне —то в жар,

то в холод.

Войдя в тайгу, должны были преодолевать большие пре-

пятствия. Ручей был завален окончившими свою жизнь

елями, русло сплелось с корнями. Рубили корни и из-под

них брали пробы. Золото качало уменьшаться и, наконец,

совсем прекратилось.

Реки и ручьи наиболее надежные руководители золото-

искателя. Их текучая вода глубоко врезается в пласты

горных пород, прорезает золотосодержащие пески и катит

их с собою вниз. По этим уносимым пескам и догадывается

человек, что где-то рядом, или выше по реке, залегают

драгоценные пески.

Но и самые пласты золотоносных песков есть результат

размывающего действия воды. Коренное золото— жильное.

Коренное золото чаще всего вкраплено в кварц — то в виде

прослоек жил разной мощности, то в виде крупинок разной

величины (от невидимых глазом до самородков в несколько

пудов весом).

Проходя по кварцевым месторождениям золота, вода под-

мывает их, порода обрушивается в реку, дробится, исти-

рается и дает кварцевый песок с золотыми крупинками.

Течением воды этот материал уносится и отлагается где-

нибудь ниже в виде пласта золотоносных песков. Со време-

нем на песках может развиться богатая растительность,

нарасти лес, они закроются толстым слоем перегнойного

материала — тем, что называется в золотом деле «торфом»,

или «турфом».

Уборка этих турфов с песков трудное и дорогое дело,

Исчезновение золотинок давало основание думать, что

дальше вверх по горе искать нечего. Надо было найти

тот источник золота, который питал золотинками русло

ключика.