Nabat_1

— Надо вернуть специалистов по ядерной физике, — от­реагировал Лаптев. — Без них я не справлюсь. Смотрите, что получается: мир ныне гложут две заразы — радиация и многоверие. В «Откровениях» две беды переплелись, и мы, выходит, гоним сразу двух зайцев. Даже если загоним одно­го, нас это не спасет.

«А времени в обрез, а вопросов прибавляется...»

Он подсел к компьютеру, решив освежить в памяти ин­формацию о генерале Шумайло. По сообщению Бехтеренко, у президента побывал патриарх и настырно просил за опаль­ного генерала.

Информации не оказалось на файле. «Что за чертовщина!..»

Он связался с блоком «Эс», который целиком занимали трое других сподвижников по НИИ. Гоняли там бывшие мэ- нээсовцы пульку или нет, но самая засекреченная информа­ция готовилась ими, тщательная и особо важная.

— Ребята, я не могу попасть в раздел «Эс».

— И не попадете, Игорь Петрович, — без уважительности ответил один из них.— В ближайшие двадцать — тридцать часов раздел закрыт. Обрабатываем новейшую информацию.

— Много наработали?

— Вкратце так: в стране назревают два встречных пере­ворота. В одну группу заговорщиков входят милиция и воен­ные при поддержке Церкви, другой готовят казаки и... Вам лучше знать, Игорь Петрович.

— Мне ваши загадки ни к чему! — почти вспылил Суд­ских. — Меня интересует непосредственно Шумайло!

— К Шумайло сходятся все нити первого заговора. По­терпите, Игорь Петрович, — смягчил тон говоривший.

Как же это он не спросил Воливача о Шумайло? И тот почему-то отмолчался...

4 — 22

Назвав Шумайло отступником и заклеймив государствен­ным преступником, президент покривил душой в том, что на момент разговора с патриархом генерал находился еще на свободе. Он позлорадствовал с опережением.

Со стахановским опережением весть об аресте Гуртового и начальника президентской охраны разнесли дальше днев­ные теленовости.

Денис Анатольевич познакомился с ними у Чары, когда, подремывая, в полглаза смотрел телевизор. Отставку он вос­принял без особого огорчения, рано или поздно это должно было случиться, может быть, случилось рановато, и надо было потянуть время, зато руки развязаны, и он перехитрил всех. Не очень-то он рвался в первые лица заговорщиков — это Христюку, Мастачному власть глаза застит, — ему хватает осведомленности, а это хорошо оплачиваемый товар, и вооб­ще пора бы уже раствориться, исчезнуть, как сделали это умные, освободив дорогу самонадеянным.

И вдруг сообщение о его аресте. Провокация? Нет. Скорее всего несостыковка действий, как оно повелось в России.

Дрема прочь, быстрее из плена шелковых простыней. Это не первоапрельская шутка. Апрель минул, арест не наступил.

Чара как раз вышла из ванны, стоя в дверях, она подсу­шивала волосы феном, и вид скачущего посреди спальни любовника не походил на шуточки, какие он привык отма­чивать ради поднятия жизненного тонуса. Что он за мужчи­на, она вполне разобралась, и это устраивало ее; куда важнее их ровные отношения матери и приемыша.

— Что случилось? — спросила она, выключив фен.

— Что случилось?.. — зло скривил рот Шумайло. — Га­дость! Сообщили о моем аресте!

Чара охнула, села на туалетный столик. Шумайло спра­вился наконец с брюками, которые пытался надеть, попадая ногами в одну брючину. Руки его дрожали.

— Сигарету, дай мне сигарету, — с неулегшимся раздра­жением попросил он, протягивая к Чаре обе руки.

— Денис, объясни, как это могло случиться?

— Меня объявили государственным преступником без предъявления обвинений, — жадно затянулся сигаретой Шу­майло.

Чара не стала выспрашивать причин. Между ними сразу установились отношения, исключающие полную откровен­ность. Так повел их Денис, и она не вмешивалась в его жизнь, полную тайн, интриг и опасностей. Нужна ее помощь — она готова. Чара выжидала.

Денис Анатольевич затягивался, выпускал дым и снова затягивался. Наконец никотин сделал свое дело, сосуды су­зились, горячность прошла. Он соображал, как выпутаться из критической ситуации, понимая, что поспешность опас­на, а время неумолимо вколачивает гвозди в дверь, за кото­рой еще стоит свобода.

Прежде всего разорвать все путы, исчезнуть, дождаться мутной воды и вместе с ней выплеснуться наружу. Никому не доверять, сузить мир до самого себя...

— Что ты сказала? — спросил он, тряхнув головой.

— Я сказала, тебе надо остыть, потом взять мою машину, укрыться в другом месте и переждать. Здесь опасно.

Его разозлили две вещи: она берется учить его жить и без сожаления расстается с ним, лишь бы обезопасить себя.

— С каких это пор ты смыслишь больше меня?

— Денис, прекрати злиться. Я хочу тебе помочь.

— Чем? Дурацкими советами? Где я укроюсь, все мои явки известны наперечет. Радеет она...

— Выслушай меня. — Самообладание не оставило Чару после этого неприкрытого хамства. — Моя подруга Светла­на живет сейчас с дружком. Я созвонюсь, и ты у них отси­дишься. Лучшего места не придумать.

— Что за дружок? — навострил уши Денис Анатольевич.