Набат-3

Судских молча согласился. В верхних эшелонах и при Ельцине кучковались прежние партийцы, и не простые рядовые. Когда гайдаровские мальчики занялись откро­венным стяжательством, они делали это грамотнее и ус­пешнее, но главное — без шума, используя прежние связи и телефонное право. Старые связи — прочные связи. Они строятся не на идейной близости, а на умении партнера не нарушить идей этой близости; другой просто не было, и возврат к старому пе казался химерой. Молодежь безы­дейно торопилась жить, походя давала клятвы и отказыва­лась от них, едва зарок становился путами. И откуда им знать о чистой воде, если родились они в мутной и даль­ше собственной пасти не видят? Старики хватательных рефлексов не растеряли с возрастом, а идея, ставшая ле­гендой, помогала им кучковаться против прожорливой молоди, для которой и отец родной, и «Отче наш» были пустым звуком.

Воливачу не повезло. Его пост предполагал выявлять и отлавливать крупную, прожорливую рыбу. Оставаться не­зрячим и безгласным он не мог, проходить мимо разнуз­данной молоди - тоже.

Именно коммунисты не простят ему критики чечен­ской кампании.

Ему не забудут синкоп высокопоставленных родите­лей, продавших российские секреты за рубеж.

На него спишут огрехи прежнего руководства органа­ми при демократах, и хорошо, если просто отправят в от­ставку без последствий. Его презрение к президентской семейке и прйхлебаям было известно, хотя он, как никто другой, знал, чей ставленник был президент. Именно По- ливач испортил коммунистам их продуманную игру с про­движением Ельцина во власть.

— Когда разыгрывался этот партийный спектакль, — носче раздумий продолжил Воливач, — я сразу понял этот деше­венький сценарий. Надо бы промолчать, а душа не терпела. Я же как борзая. Давил этих сук, маскирующихся под идей­ных, и давить буду. Боря — один из них и свое партийное задание мог выполнить отлично, только вот семейка и бли­жайшее окружение хотели видеть его пожизненным импера­тором, чего простить товарищи по партии Ельцину не мог­ли. До народа и Ельцину, и коммунякам дела нет, а кары народной и коммуняки, и демократы боятся.

«Боже мой! — изумлялся Судских, слушая Воливача. — Как на него повлиял сдвиг по времени, напрочь изменился старик. Был вполне лояльным дчя тех и других, стал и тем и этим непримиримым врагом. Чудесны дела Господни!»

— И обиднее всего, Игорь, что любые наши с тобой дела направлены против своих же. С кем воюем? Со сво­им народом?