Набат 3

Господа пираты, которых Судских толком не разглядел в полутемном салоне, да он и не старался, просьбе удивились, и беседа вылилась в русло своеобразного торга. А полномочий у Судских никаких нет. Да он бы и не стал делать этого в силу убеждений. Вор — он и есть вор.

— Обещать ничего не буду, но понять меня вы должны правильно. Разразится свара, плохо будет всем. Русские?

— Крещеные, — за всех ответил авторитет рядом с ним. — Сомневаться не моги.

— Тогда помогите. Желающих спровоцировать бузу много. ОМОН делить на своих и чужих не станет. И не от имени начальства прощу, от себя лично.

Повисла тишина, лишь крупные капли дождя срывались с веток сырых деревьев и стучали о волговский капот.

«Сделаем, брат», — прозвучало в голове Судских, прежде чем он услышал ответ:

— Сделаем, брат.

— А что, совсем хреново с нашим заливным атаманом, если генералы с ворами беседуют? — спросили с заднего сиденья.

Не оборачиваясь, Судских ответил:

— Если в Москве случится провокация и прольется кровь, начнется Третья мировая война. С Югославии.

Такого ответа он сам от себя не ожидал, тем более собеседник; и тон, каким это было сказано, убеждал чище трепки, плача или молитвы. Тяжело стучали капли о капот.

«Не дай Бог», — подумал Судских, и трое мужиков в возрасте смиренно повторили в лад:

— Не дай Бог.

Так и закончилась встреча без долгих слов. Теперь, подъезжая к Ясеневу, Судских пересмотрел события с другой стороны: мир подошел к критической отметке, и события в Москве могли аукнуться в Косове. В Москве смута, руки развязаны.

Этот нагорный край оставался бельмом на глазу неприметных властителей. Не королей и президентов, царей и премьеров, а князей подземелий, где копятся мировые богатства. Так началась Первая мировая — в Болгарии пискнул новорожденный фашизм. В разные времена Балканское взгорье бередило сознание тех, кто считал всю планету своей вотчиной. В этом месте Змей никак не мог схватить кончик своего хвоста, не мог закольцевать удушающих объятий и покончить с миром. На Балканах, на возлюбленной каменистой земле Святослава, выжили православные, те самые, кому не замутил посланник новой веры светлую песню славянских таинств. Шли годы, а властители тьмы никак не могли помочь всемирному Змею, отворить зловредную пасть. Нету смычки, хоть наращивай Змея, хоть выращивай другого. Хотелось бы вырастить другого, только время ушло безвозвратно. Загадили планету, ушла разумность, воцарилась суета, счет пошел на космические секунды от последнего малого к нулю…

Сербия. Серебро Божьих заповедей.

Стала подкрадываться ласковая дрема. Размежав веки, Судских посмотрел на наручные часы. Пятый час утра, спящие дома, холодок предутренней поры, зябкая листва деревьев.

— Знаешь что, — повернул голову к водителю Судских. — А закинь-ка ты меня домой. Невыспавшийся генерал хуже горькой редьки. А если долго не появляться на глаза любимой женушке, планета может дать трещину.

— Ну да! — поддержал весело шутку водитель. — По себе знаю!

— Истинно, — подтвердил Судских. — Давным-давно из-за этого взорвалась планета Рус в созвездии Ориона.

«Болтаешь много!» — услышал Судских Голос. Не сердитый, однако, будто шлепнула родительская рука легонько и велели сейчас же спать.

Сладко облапила дрема.

3 — 18

Судских едва успел выспаться, если считать, что за три часа сна человек успевает восстановить умственную и мышечную энергию. Разбудил его незнакомый голос, звучащий как из газика: жена поднесла трубку к самому его уху, и Судских воспринимал голос продолжением сна. Ему выговаривали за некую провинность и грозили отправить домой раньше срока. Вроде пионервожатый выговаривал. Само по себе не бог весть какое наказание, в городе для мальчишки развлечений хватает, только вот мать опечалится: пока он в лагере на все три смены, она отдыхает от постоянных домашних забот.

— Сынок, ты уж пожалей меня, — донесся ее просящий голос, а пионервожатый долдонил и распекал Игорька с прежним рвением.

— Повторите, не понял, — стряхнув остатки сна, старался вникнуть в суть речи говорившего Судских.

— Я твержу вам минут пять, — назидательно сказал говоривший, — вам надлежит прибыть послезавтра к одиннадцати часам в Кремль. Здание администрации президента, подъезд номер семь. Пропуск вам заказан. Вы должны быть одеты по всей форме, для такого случая штатская одежда не годится. Теперь вы все поняли?

— Так точно! — гаркнул Судских и зевнул. Не очень-то его взволновал наставительный голос кремлевского чиновника. В Кремле не убеждают, в Кремле назидают.

Теперь самое время подумать, зачем он понадобился там. Ночное происшествие вряд ли заинтересовало президента хотя бы потому, что пульс страны сместился уже в другое здание и весь персонал президентской администрации напоминает команду корабля без спасательных шлюпок, а кидаться в холодную воду еще не хочется. Команда ежится под дождичком, капитан не просыхает, зябко и неуютно.