Набат 3

— Даже так? — согрела новость Судских.

— Крокодил трепаться не любит, — в мажоре закончил он разговор, который его подогрел.

Особенно язвила его безнаказанность, с какой утек Яшка. По его разумению, следовало в первую очередь отнять казацкие денежки, а у Яшки к тому же дискета, с чего начинается вторая очередь. Разумная жизнь продолжается, и нечего пугать его потопом.

По столице, как встарь, носились черные машины с мигалками, подвывали сирены. Чем бездарнее хозяин, тем громче вой. А если честно, к сиренам привыкли, как привыкают в прифронтовой полосе ко всем излишествам и лишениям экстраординарности.

Геннадий, как большинство сограждан, считал себя умнее других и выжить в смутную пору сумеет. Он и рассуждения Судских о повальном пофигизмс воспринимал как само собой разумеющееся — защитным панцирем людей от стараний власть имущих забраться в души и в очередной раз там нагадить, и уж совсем не волновали его ошибки Творца при сотворении человека. Себя Гена Крокодил уродом не считал. А кто считает?

Пока прибывший Луцевич осматривал Судских, Геннадий прикидывал возможность выцарапать Якова из своего убежища и кое-какие консультации рассчитывал получить у профессора. Про себя он выделил Луцевича в евреи. Раз профессор медицины, еще и умный, значит, еврей. Но хороший, наш…

Едва Луцевич закончил осмотр, он встретил его вопросом:

— Как там наш генерал?

— Нормально, — согласно своей привычке застенчиво и мягко улыбаться ответил профессор. — Сейчас Женечка закончит сеанс массажа, и пациент к выписке готов.

— Рад, — улыбался ему в ответ Геннадий. Перейти на ты ни с Судских, ни с Луцевичем ему не удалось, и он умно не переходил черту. — Как видите, Олег Викентьевич, дорогих клиник не потребовалось. А вот скажите, израильские клиники в самом деле прекрасно оборудованы и врачи там суперкласса? Вы бывали в Израиле?

— Был дважды. Приглашали в новый медицинский центр «Рамбам». Использовали на полную мощность, а платили за консультации мало, как изгою. Я ведь не еврей, — застенчиво улыбнулся он, будто вычитал мысли Крокодила.

— А, не переживайте, — тотчас закрыл тему Геннадий. — А вот крупную сумму денег можно вывезти оттуда?

Сомневаюсь. Если только строго по правилам или в обход правил. Через аэропорт Бен-Гурион бесхозная мышь не проскользнет, комар не проскочит.

— Олег Викентьевич, я буду откровенен с вами. Олин сукин сын украл крупную сумму и вывез в Израиль. Как бы ее вернуть? Разумеется, техника исполнения моя.

— Много украл?

Восемьсот тысяч долларов. Казачьи денежки.

Ого! Я как-то о таких вещах не задумывался. Если не шутите, тут, как у вас говорят, «крыша» нужна, да чтобы полиция с секретными службами на хвост не сели. Весь Израиль даже спит вполглаза.

— Давайте подумаем. Казачки лопухнулись, деньги для них немалые, хотелось бы помочь…

Простодушный Луцевич мастерски делал свои операции, мало задумываясь над тем, как другие обстраивают свое рукомесло. Просьбу Геннадия он воспринял обычным образом: один хороший человек просит помощи у другого. И вся недолга.

— Есть вариант, отвечал он, подумав. — В нашей клинике готовят к операции одного израильского банкира. Почку будем пересаживать. Я его аккуратно расспрошу.

— Интересно, что ж он у себя или в Швейцарии оживляться не стал?

Здесь дешевле. Там операция тысяч на сто долларов потянет, а у нас сделают за десятку и качественнее. Банкиры деньги считать умеют.

— Богатый буратинка?

— Само собой. На собственном самолете прилетел, диетическое питание ему каждый день оттуда привозят.

Шальное решение родилось у Крокодила сразу:

— Олег Викентьевич, а если я прокачусь туда за еврейской, скажем, капустой?

— Вы деловой, — похвалил застенчиво Луцевич. — За капустой — не знаю, а придумать можно за чем.

— Даю вам честное слово, — с жаром уверил Крокодил, поймав птицу счастья, — отдать деньги на благо страны!

— Да я вам и без честного слова верю. За Игоря Петровича я у вас в долгу. Всегда хотел дружить с таким человеком. И вы мне по сердцу. Давайте так: я подумаю и сегодня к вечеру дам ответ. Лады?

— Спасибо, Олег Викентьевич.

Вечером Луцевич выполнил обещание. Приехал сам, не доверяя телефону.

— Нашелся вариант, — сообщил он, едва за ними закрылась дверь кабинета хозяина. Луцевича не удивило, что этот разговор должен происходить без Судских: либо хозяин подстраховывается; либо не хочет беспокоить генерала. Полетите за кварцевым песком для прогрева пациента. Я правильно понял вашу просьбу?

— Абсолютно, — утвердительно кивнул Геннадий.

— Тогда летите послезавтра, а сегодня давайте паспорта. Сколько вас? Пятерых хватит?

Крокодил расхохотался:

— И кто у нас самый деловой? Не надо пятерых, Олег Викентьевич, вдвоем управимся. Есть у меня человек, знающий иврит. Этого достаточно, не убивцы ведь, а винджеммеры.

— Как вы сказали? — не понял Луцевич значения слова, приняв его за нечто робингудовское из словаря новых русских или как их там, живущих но своим нормам.

— Фирмы такие есть, выжиматели долгов, — лаконично пояснил Геннадий.

— Тогда я умываю руки.