Набег язычества на рубеже веков

Вряд ли имеет смысл перечислять здесь все случаи заимствования вагнеровской символики в творчестве русского поэта. Такое перечисление лишний раз только подтвердит то, с чего мы начали эту статью: в истории мировой культуры Вагнер Блоку был близок. Для примера укажем лишь на одно, но принципиально важное использование вагнеровского символа в творчестве Блока. В «Кольце Нибелунга» меч – Нотунг – это символ творческой активности, преобразовывающего мир действия, символ подвига. С помощью Нотунга бесстрашный Зигфрид уничтожает зло, персонифицированное в драконе Фафнере, с помощью Нотунга он разбивает копье верховного бога Вотана и утверждает этим свою любовь к Брунгильде.

Если для А. Белого, например, эта вагнеровская символика была чужда, так что он даже писал о «дубоватом Зигфриде, размахивающем на сцене картонным мечом и глупо дудящем в загнутый рог», противопоставляя ему ницшевского Заратустру¹¹⁹, то для Блока, например, эти символы Вагнера близки и значительны. Меч связывает Блок с любовью и подвигом в докладе «О современном состоянии русского символизма» (1910). Здесь же «золотой меч» противопоставлен «скрипкам», которые хвалят «лиловый сумрак». По Блоку, «подвиг мужественности» – основа подлинного творчества, и потому, «когда гаснет золотой меч, /…/ происходит смешение миров, и в глухую полночь искусства художник сходит с ума и гибнет» (V, 434). «Или гибель в покорности, или подвиг мужественности, – заключает Блок. – Золотой меч был дан для того, чтобы разить» (V, 455). Генетически связанный с именем Вагнера символ меча положен также в основу пролога к поэме «Возмездие»:

Так Зигфрид правит меч над горном:
То в красный уголь обратит,
То быстро в воду погрузит —
И зашипит, и станет черным
Любимцу вверенный клинок…
Удар – он блещет, Нотунг верный,
И Миме, карлик лицемерный,
В смятеньи падает у ног!
Кто меч скует? – Не знавший страха.
А я беспомощен и слаб,
Как все, как вы, – лишь умный раб,
Из глины созданный и праха, —
И мир – он страшен для меня.
Герой уж не разит свободно, —
Его рука – в руке народной,
Стоит над миром столб огня,
И в каждом сердце, в мысли каждой —
Свой произвол и свой закон…
Над всей Европою дракон,
Разинув пасть, томится жаждой…
Кто нанесет ему удар?..

(III, 301)

Весь этот отрывок насыщен символикой «Кольца Нибелунга». Важнейшие проблемы современной жизни, поставленные Блоком в «Возмездии», решались поэтом в своеобразном творческом содружестве с Рихардом Вагнером. В использовании здесь символа меча сказалась и самая главная общность обоих художников: выдвижение на первый план творческого, преобразующего начала мира, т. е. того, что составляет саму сущность романтизма. Романтизм, по Блоку, есть «жадное стремление жить удесятеренной жизнью; стремление создать такую жизнь» (VI, 367).

Еще об иенских романтиках Н. Я. Берковский с полным основанием писал: «Связь с идеей творчества как с универсальнейшей из всех идей указывает и на внутреннюю связь романтиков с революцией, независимо от того, что они сами могли думать и утверждать по этому поводу. Идея творчества имела свои вековые традиции и связи, но романтики впервые для себя освоили его и превратили в свое духовное достояние через революцию, которой они были живыми свидетелями»¹²⁰. Рихард Вагнер всем своим жизненным и художественным творчеством уже прямо призывал к уничтожению раздробленной и лживой индивидуалистической цивилизации. Александр Блок увидел начало преображения жизни в Октябрьской революции и приветствовал то будущее, которое должно было, по его мысли, создать новый мир и нового человека, человека– артиста, творчески активную, гармоничную и согласную своему высшему предназначению личность. Вот почему, по Блоку, «романтизм есть дух, который струится под всякой застывающей формой и в конце концов взрывает ее» (VI, 367). Вот почему в своем предисловии к трактату Вагнера «Искусство и Революция» Блок писал: «Вагнер все так же жив и все так же нов; когда начинает звучать в воздухе Революция, звучит ответно и Искусство Вагнера; его творения все равно рано или поздно услышат и поймут; творения эти пойдут не на развлечение, а на пользу людям; ибо искусство, столь «отдаленное от жизни» (и потому – любезное сердцу иных), в наши дни ведет непосредственно к практике, к делу; только задания его шире и глубже заданий «реальной политики» и потому труднее воплощаются в жизни» (VI, 24).

ГРАФИКИ МЕЛОДИЧЕСКОГО РАЗВИТИЯ СТИХА