Набережная (ЛП)

Она смело встретила его нерешительный взгляд.

— Он больше не имеет над тобой власти. Не имеет, — ее пальцы снова задели приподнятую, покрытую шрамами кожу. — Я так рада этой возможности узнать тебя, и, Драко, твое прошлое больше над тобой не властно.

С болезненным выражением лица он только смотрел на нее, тяжело дыша.

— Гермиона, это… — он покачал головой, но вместо этого наклонился, чтобы поймать ее губы. Когда он отстранился, его теплое дыхание коснулось ее губ, ей показалось, что его глаза блестят. Пальцами он играл с ее кудрями, сказав: — Я обдумывал, как скрыть это. Но, наверное, я продолжаю думать, что, возможно, я не заслуживаю того, чтобы забыть обо всем, что я сделал.

Гермиона тяжело вздохнула.

— Я думаю, ты должен. Война закончилась — ты заслуживаешь мира, — его кадык подпрыгнул от тяжелого глотка, и ее губы изогнулись в улыбке. — И у меня есть идея.

***

— Нет, — он был решителен, его глаза сузились, когда он прищурился на мигающие неоновые огни. — Ни в коем случае.

— Ты мог бы хотя бы взглянуть, — ее глаза скользнули в сторону, чтобы встретиться с его глазами, но Малфой медленно покачал головой. — Ладно. Это была всего лишь идея.

Выдохнув через нос, он скрестил руки на груди.

— Михаэль говорил, что это чертовски больно.

Губы Гермионы изогнулись в улыбке.

— Я тоже это слышала.

Сделав преувеличенный выдох, он нахмурился.

— Ладно. Только если это означает, что мне не придется вечно пялиться на это проклятое месиво на моей руке.

— Навсегда, — повторила она с нажимом.

— Но! — он поднял палец. — Я не собираюсь делать это в одиночку.

Разинув рот, Гермиона покачала головой.

— Я не собираюсь делать татуировку.

На нее уставились широко раскрытые щенячьи глаза.

— Наверняка есть что-то, что тебе понравится.

— Я не готова к тому, что что-то навсегда останется на моей коже. Не без должного внимания к смыслу, размещению, выбору исполнителя… — перечислила она, остановившись на ухмылке, тронувшей его губы. — Ладно, ладно, я все обдумала. Но я не проявила должной осмотрительности.

— Тогда почему же, дорогая Грейнджер, вы не позволяете мне сделать то же самое? — он растягивал слова, и ее глаза сузились, когда она сердито посмотрела на него. Но затем он пожал плечами, его плечи напряглись. — Предположим, мы могли бы хотя бы посмотреть эскизы или что-нибудь в этом роде.

Было что-то в его лице, в том, как он сунул руки в карманы, в том, как опустились его плечи.

— В основном я знаю, чего хочу, — задумчиво произнесла она, делая шаг вперед. — Так что, думаю, я тоже могу получить свою, если это так важно для тебя. Но ты должен быть уверен в своем решении, потому что пути назад нет.

Горькая складка скривила его рот.

— От Темной метки пути назад тоже не было. И там у меня выбора тоже не было, — он взял ее за руку, переплел их пальцы. — Давай посмотрим. И я просто пошутил — тебе не обязательно делать это со мной.

— Это действительно больно, судя по тому, что я слышала, — тихо сказала она рядом с ним.

Он прищелкнул языком и поджал губы.

— Это не может быть больнее, чем когда твою кожу пропитывает темная магия.

Гермиона крепко сжала губы, не зная, как на это ответить. Иногда было удивительно думать о том, как много он готов был открыть ей, когда они не знали друг друга всю жизнь.

Не говоря больше ни слова, он глубоко вздохнул и толкнул дверь, и Гермиона последовала за ним, когда колокольчики над дверью звякнули. Несколько человек посмотрели на них, и Малфой снова сунул руки в карманы.

— Здравствуйте, — начал он, натянуто кивнув. — Я хотел бы сделать татуировку.

***

Несколько часов спустя, когда они вернулись в отель, Малфой разглядывал свою новую татуировку. Поморщившись, он ткнул пальцем в защитную пленку.

— Оставь ее в покое, — Гермиона шлепнула его по руке. — Она должна зажить.

— Или ты можешь наложить на нее исцеляющее заклинание, — с дразнящей ухмылкой сказал он. — Ты же потенциальный целитель.

С шутливой улыбкой она покачала головой.

— Я недостаточно хорошо знаю, как должна заживать кожа. Ты мог бы сделать это сам.

Рассмеявшись, он покачал головой.

— Я даже палочку больше не ношу с собой, — присмотревшись, он заколебался. — Это неплохо, не так ли?

Гермиона расслышала за краем его слов эмоции, которые он не выражал. Что после многих лет борьбы и противостояния своему прошлому и той роли, которую он играл, доказательства больше не смотрели на него насмешливо с его предплечья.

— Это фантастически, — выдохнула она.

Вместо шрамов, оставшихся от его Темной метки, кожа его руки изображала прекрасный океанский закат, спрятанный среди нарциссов, как новое начало, и фиалок, символизирующих мир. Просто удивительно, как художнику удалось создать нечто столь прекрасное с минимальной подготовкой.

Ее собственная татуировка жалила вдоль линии ключицы — стая маленьких птичек в полете с несколькими цветами в память о ее родителях.

Откинувшись на спинку кровати, Малфой продолжал смотреть на произведение искусства, украшавшее его предплечье, и его взгляд скользнул к ней.

— Спасибо. За то, что пошла со мной.