Наблюдатель

Сила его ментальной атаки была такова, что меня скрючило и едва не вывернуло наизнанку. Старик не посчитал нужным соблюдать осторожность, вороша мои и без того уже выпотрошенные воспоминания. Ему было абсолютно все равно, что в это время со мной творится. Больно мне или страшно. Хочу ли я отвернуться, или же меня блевать потянуло при виде его изрезанного глубокими морщинами и почти потерявшего человеческий облик лица.

Ощущать его разум внутри себя оказалось до отвращения мерзко. Словно громадная пиявка присосалась к моей душе, пытаясь вместе с воспоминаниями вытянуть ее наружу. Я даже сопротивляться толком не мог, когда наблюдатель, словно устрицу от раковины, равнодушно отдирал ее от моего тела. И смутно подивился, когда в какой-то момент боль ушла. Ворочающиеся в моей голове острые колья исчезли. А старик, сложив на коленях дряблые руки, вдруг скрипучим голосом уронил:

– Благодарю, что ты учел мои пожелания, Ойн. Я доволен. Поэтому второго изоморфа, так и быть, можешь забрать себе.

Орли с достоинством поклонился.

– Приведи его ко мне, – велел старик, дернув в мою сторону узловатым пальцем.

Собиратель поклонился еще раз. А меня тут же приподняло, протащив над полом, как подвешенную на крюке разделочного цеха свиную тушу. После чего опустило прямо перед жутковатым лицом, на котором, словно узкая щель в скале, появилась такая же жутковатая улыбка.

Краешком глаза я успел подметить, как собиратели разошлись в стороны. Орли направился к Таре, которую такая же неведомая сила приподняла над полом и уложила в свободную нишу справа от меня. Остальные двое подошли к Наоми и Майене и почти одновременно наклонились над ними, словно хотели поцеловать. Причем Диа пришлось в буквальном смысле воспарить над полом, чтобы дотянуться до Наоми губами.

Но она справилась. Дотянулась. И сразу после этого и без того едва живая аура девушки начала стремительно угасать.

– Нет… черт вас задери… нет!

Я безуспешно дернулся в своих путах, но процесс закончился очень быстро. Всего одна тина, и аура девчонки погасла, а над ней воспарил небольшой, но на удивление яркий огонек, который, как маленькое солнце, осветил это мрачное место.

Диа, отмахнувшись от него, как от досадной помехи, склонилась ниже и резко выдохнула, словно стараясь выдавить из себя весь воздух. Ее тело при этом как-то подозрительно сгорбилось, усохло, задрожало. А затем соскользнуло на пол бесполезной тряпкой. Или же ненужным больше костюмом, вместо которого эта тварь нашла себе одежку получше.

И я очень даже не зря назвал ее тварью – сейчас на месте эффектной дамы передо мной была… наверное, душа? Темная, похожая на поднятую из могилы дряхлую, одетую в остатки погребального савана безобразную старуху, которая с жадностью припала к умиротворенному лицу Наоми и начала с силой протискивать свою мерзкую душу сквозь плотно сомкнутые губы.

Это было настолько отвратительно и тошнотворно, что я бессильно выматерился, будучи не в силах ничего изменить. А затем заметил выпорхнувший из второго тела еще один огонек, после которого в комнате стало светло как днем, и выматерился во второй раз.

Майена…

Чистая безгрешная девочка, которую угораздило влюбиться в подонка и подлеца. Пострадавшая ни за что. Поверившая человеку, которого я же ей и сосватал. А теперь в ее тело пыталась влезть гигантская жирная гусеница, которая была грязна и гадка настолько, что не имела никакого права касаться этой красивой и чистой кожи.

– Орли! – в бешенстве зарычал я, видя, что и этот мудак готовится к переселению. Старая шкура с него уже слезла, обнажая такую же уродливую, как у остальных, душу, однако на старое имя он все-таки отозвался. – Не смей ее трогать! Не смей!

– Она моя, – прошептал в ответ собиратель, затем склонился над выбранным телом, вытянул губы трубочкой и ненадолго застыл.

Тара даже не пошевелилась, когда следом за этим он положил обе лапы, обзаведшиеся когтями, на ее неподвижную грудь. Правда, и ее душа не торопилась выпархивать из тела. Более того, спустя пару томительно долгих тин Орли вдруг сморщился и с удивлением бросил:

– Надо же… она сопротивляется!

Держись, Тара! Держись! Не дай этому ублюдку влезть в твое тело!

Девчонка тихо вздохнула, а Орли, напротив, присосался к ее душе еще плотнее, огласив комнату чавкающими и чмокающими звуками.

Сука! Тварь!

– Ты прав, – хрипло каркнул наблюдатель, когда я отвернулся, будучи не в силах смотреть, как еще одна душа покидает тело, и уставился на старика мутными от ненависти глазами. – В человеческих телах наши возможности ограничены. Зато в них мы остаемся невидимыми для контролера. Поэтому, пока он считает нас погибшими, мы живы. А пока мы живы, этот мир принадлежит нам. Мне уже давно казалось несправедливым, что роль собирателей так велика и одновременно так мала. Мы могли бы сделать этот мир лучше, но дурацкие правила не позволяют вмешиваться. Вечные слуги… переносчики душ… уборщики… и это тогда, когда мы могли бы стать богами?

Я свирепо выдохнул.

Так вот ты в действительности к чему стремился?! К этому, да?!