Наблюдатель

Лайл только что сообщил мне результаты анализов Эйдена. У него не пищевое отравление. В больнице тоже не могут понять, в чем дело, но твердо уверены, что это почти наверняка не заразно. Его состояние понемногу улучшается, но из больницы пока не отпускают – хотят провести еще серию анализов. Так что следующий в очереди на имплантацию – Бен Кларби. Предоперационная подготовка и вся рентгеноскопия завтра, операция послезавтра.

Лайл утверждает, что симптомы Эйдена с медицинской точки зрения – загадка. Что-то здесь не так.

Стоит сделать что-то один раз – пусть даже нечто такое, о чем прежде и не думала, – и во второй раз это пройдет легче. А дальше, думала Каро, эта операция вообще может стать рутинной.

Операция Бена Кларби прошла хорошо. Странно было, что он заметно нервничал. Да, он был всего лишь третьим на свете человеком, которому устанавливали имплант, но ведь он вызвался на это добровольно, да и не похоже было, чтобы он питал какое-то предубеждение против данной операции. Впрочем, случалось, что люди, вполне спокойно относившиеся к мысли о том, что им когда-нибудь вскроют голову, меняли свое отношение, осознав, что это должно случиться уже через несколько дней, а не в теоретическом будущем. Работая в больнице, Каро не раз видела, как пациенты внезапно впадали в панику, меняли свое мнение, переписывали завещание, а однажды пациент, которого уже везли на каталке в операционную, потребовал срочно созвать консилиум.

Молли дала наркоз. Каро поместила чип с проводами в мозг, привинтила к тщательно выбритому черепу маленькую титановую пластинку. Бен, в отличие от Джулиана и Лоррейн, не мог похвастаться густой и пышной шевелюрой, так что пластинке предстояло постоянно оставаться на виду. Однако, подумала Каро, учитывая пристрастие всей компьютерной команды проекта к бейсболкам, мало кому удастся увидеть это украшение.

Это была последняя операция, в которой ей ассистировал Ральф Иган. Поскольку Эйден временно выбыл из строя, следующим пациентом Каро должен был стать еще один сотрудник Джулиана, совсем молодой – лет двадцати с небольшим, – застенчивый, долговязый, тощий, похожий на богомола парень с невообразимым именем Айвэн Кайвен (интересно, о чем думали его родители?). Джулиан считал его гением. Оперировать его Каро предстояло уже с новым ассистентом – Тревором Абруццо.

Ральф уезжал с базы поздно вечером, и Джеймс устроил в столовой прощальное «чаепитие» в его честь. Каро с удовольствием пропустила бы сборище – им с Барбарой важна была каждая минута, которую можно было уделить изучению мозговых карт Лоррейн и Бена, – но она не хотела обижать Ральфа, который был ей симпатичен. Да еще и Барбара пояснила, что Молли не за что не позволит им пропустить вечеринку.

– Это же всего лишь чай, – сказала Каро. – Джеймс сказал, что на кухне все утро делали маленькие сэндвичи и элегантные крохотные пирожные.

– Пирожные – для этой банды малолетних айтишников, которые до сих пор не могут поверить, что вырвались из-под мамкиного надзора? Ну, посмотрим, посмотрим…

К вечеринке действительно подали чай и кофе в больших серебряных кофейниках («Я взял их напрокат», – сказал Джеймс). Разливать напитки он уговорил двух медсестер («Знаете, эта обязанность всегда считалась почетной»). Столики в саду накрыли белыми скатертями (вероятно, тоже взятыми напрокат). На блюдах были разложены пирожные-птифуры и маленькие сэндвичи-канапе с прошутто и кресс-салатом.

Всю эту красоту смели за полчаса. Ребята Джулиана вытащили сумки с чипсами и печеньем «Орео», и зазвучали тосты в честь Ральфа под какой-то напиток, смешиваемый в подозрительном пластиковом ведре из содержимого разных бутылок с яркими этикетками.

– Нет, нет! – попытался протестовать Джеймс. – У нас ведь чаепитие!

Молли, стоявшая рядом с Вейгертом и Каро, расхохоталась.

– Джеймс, вы с ними не справитесь! Джулиан на Большом Каймане, в больнице у Эйдена, и вернется не раньше полуночи. Кот из дому – мышам раздолье. А знаете, я, пожалуй, сниму пробу с этого пойла: чисто в порядке медицинского эксперимента. Каро, ты ведь уже не принимаешь лекарства от чесотки, да?

– Не принимаю. Но от пойла все же воздержусь.

Молли с озорной ухмылкой повернулась к Вейгерту:

– А вы, доктор?

– Благодарю вас, нет. Мне нужно сказать несколько слов доктору Игану, а потом, простите, придется удалиться. Дела, видите ли.