Наблюдатель

Старик сложил руки на груди, и Каро вдруг вспомнила лежавшего в гробу Итана. «Прекрати!» – одернула она себя. Впрочем, Вейгерт совершенно не походил на мертвеца. Он улыбался так широко, что все видели его старомодные золотые зубы, и выражение лица у него было точь-в-точь, как у мальчика на рождественском утреннике. Буквально через миг оно сделалось равнодушным, и компьютерные экраны засветились.

Та же комната. Вейгерт на экране нетерпеливо вскочил и бросился к двери. Пройдя через нее, он оказался не в том дворе, который Джулиан, Лоррейн и Айвэн меняли в своих галлюцинациях, а в комнате, которую Каро никогда не видела. Находившаяся там старомодная мебель выглядела настоящим антиквариатом. Одну стену занимали книжные стеллажи. Рядом с камином, в котором горел огонь, стояло кожаное кресло. На каминной полке картины и какие-то орнаменты, на приставном столике маргаритки в хрустальной вазе, на окнах тяжелые задернутые шторы. На одной стене портрет мужчины в напудренном парике, в полный рост. В корзине у камина спала коричневая с большими белыми пятнами собака.

Из кресла у камина поднялась стройная, как березка, несмотря на выдававшую возраст седину, женщина с приветливым лицом. Она заговорила, но реконструкция глубокого изображения не включала в себя звук. Вейгерт бросился к ней и заключил в объятия. Она поцеловала его, затем слегка отстранилась и с почти материнским выражением посмотрела ему в лицо. Каро не нужен был звук, чтобы как наяву услышать ее слова: «Джордж, что случилось?»

Они стояли и говорили на всем протяжении сеанса, и все это время Вейгерт крепко обнимал ее.

Когда экраны отключились, он сел. По его морщинистым щекам текли настоящие слезы.

– Теперь она где-то жива. Все еще жива. В той реальности. Реальности, которую я создал для нее.

Забыв о проводах, он попытался встать. Джулиан метнулся к кровати и освободил его. Вейгерт сразу же пошел к двери, а остальные четверо уставились друг на друга. Джулиан двинулся было за ним, но Каро остановила его:

– Дайте ему минутку побыть одному. – И Джулиан послушался.

– Вы обратили внимание, насколько четко проработаны детали? – спросила Барбара. – Пока я не увидела эту реконструкцию, то вовсе не замечала некоторую расплывчатость прежних изображений!

– Он знает эту комнату до мельчайших подробностей, – ответил Джулиан. – Когда мы программировали этот чип, Джордж до мельчайших тонкостей описал ту реальность, которую хочет получить. К тому же в той вселенной два обитателя. Чем больше наблюдателей, тем больше локализуется вероятностных волн и тем меньше данная реальность может отклоняться от консенсуса. Поэтому она и выглядит четче.

Каро все же вышла вслед за Вейгертом, чтобы проверить его физическое состояние после сеанса. Она совершенно верно поняла, что он хочет побыть в одиночестве, но вежливость не позволяет сказать об этом, и потому она быстро провела все необходимые нейропсихологические тесты и отправилась в свою комнату.

Галлюцинация Вейгерта сделала его счастливым. Пусть он физик и всю жизнь работал с точными числами, но тем не менее полностью уверен, что сейчас, в какой-то части множественной вселенной, его жена жива и вокруг нее существует привычный ей мир. Она будет покидать эту уютную гостиную, чтобы пойти в супермаркет, или навестить друзей, или выгулять собаку. И во время этих выходов она будет встречать все больше людей, которые были частью ее ожидаемой реальности, и их дополнительные наблюдения, и даже наблюдения собаки еще больше расширят и укрепят эту консенсуальную реальность. По крайней мере, так считал Вейгерт.

Верил ли он в галлюцинацию или реальность физики, которую ее разум отвергал, потому что она была чересчур революционна для нее? Каро уже не осмеливалась что-то решительно утверждать. Она не сомневалась лишь в том, что сеанс Вейгерта принес ему неоценимое утешение. Он вновь обрел жизненную силу, увидев – или считая, что увидел, – важнейшую для себя из «дорогих умерших», как выразился однажды Джулиан.

Жизненная сила… вот что необходимо было восстановить в Эллен.

Каро сидела на краю кровати и долго, напряженно думала.

29

Получилось.

«Как же странно, – думал Вейгерт, – испытать дело своей жизни на самом себе». Как же странно знать, что Роуз где-то живет и что он только что держал ее в объятиях и может снова обнять ее. Какая же странная штука – реальность; странная и теперь, когда у них появился ключ, чудесная.

Остаток дня Вейгерт провел в своей комнате. У него то и дело наворачивались на глаза слезы радости.