Наблюдатель

Я посмотрел на Гейба, и меня прорвало. Я залез на сцену и успел пару раз хорошо врезать парню по морде, прежде чем меня оттащили охранники. Им тоже перепало, и если бы какая-то добрая женщина не вытащила оттуда Гейба и не отыскала меня, то даже не знаю, что было бы. Но в тот момент я бил не только безмозглого подонка, разбившего гитару, которой так дорожил мальчишка, я бил всех тех чудовищ, которые в Африке заставляют мальчишек быть солдатами, которые стреляют в них, которые отрезают им руки и творят с ними прочие бессмысленные жестокости. Но, конечно, мой глупый поступок не помог ни им, ни даже Гейбу, увидевшему, как его дядя полез в драку, которая не принесла никакой пользы.

Каро пересела на другую скамейку, обняла Тревора и прижалась к нему. Таким он еще ей не открывался. Оборотная сторона идеализма: боль оттого, что ты в чем-то не соответствуешь собственным идеалам.

Они сидели так несколько минут, а потом она сказала:

– Люби меня, Тревор. Пожалуйста.

Он немного отодвинулся, чтобы взглянуть ей в лицо. Лунный свет блестел на стеклах его очков.

– Ты уверена?

– Да.

Потому что ты только что рассказал мне о себе. Потому что ты знаешь обо мне так много, что даже задал именно этот вопрос. Потому что я люблю тебя.

Потому что я могу любить тебя.

В первый раз быстро, во второй раз медленно, даже слаще, чем она себе представляла. Ей даже не нужно было говорить или слышать: «Я люблю тебя». Они оба это знали.

33

– Выкладывай! – нетерпеливо потребовала Молли.

– О, прекрати, бога ради, – одернула ее Барбара. – Каро сама расскажет нам, если захочет, а если не захочет, то и не надейся.

– Не хочу, – сказала Каро.

Молли театральным жестом закрыла лицо руками и сказала сквозь пальцы:

– Женщины ведут себя так, только если у них что-то серьезное или может стать серьезным.

– Молли, заткнись, – сказала Барбара. – Каро, не слушай ее.

– Я не слушаю, – ответила Каро, улыбаясь обеим подругам. Сообщения от доктора Сильверстайна обнадеживали. Эллен выздоравливала куда быстрее, чем предполагалось. Джордж был занят публикацией своей книги и сделавшимися необходимыми для него сеансами, в ходе которых он общался с Роуз. А Тревор…

Тревор – чудо!

– Что ж, – сказал Молли, – ты выглядишь счастливой.

– Я ведь счастлива, – ответила Каро и обняла обеих подруг.

– Доктор, – сказала появившаяся ниоткуда Розита, – у доктора Уоткинса поднялась температура.

* * *

Лихорадка означала инфекцию. Послеоперационная инфекция в мозгу – это очень серьезно. Субдуральная эмпиема, абсцесс головного мозга или инфицированный костный лоскут – это еще одна операция. Еще одна операция, или менингит, или дюжина других инфекций могут убить Уоткинса. Послеоперационные пациенты всегда подвержены риску инфекции.

Каро почувствовала большое облегчение, когда дальнейшее обследование показало, что инфекция по крайней мере не затронула мозг. У старика была инфекция мочевыводящих путей, возможно, из-за катетера. Это тоже было серьезно. Для престарелого пациента с четвертой стадией рака все серьезно, даже до того, как он стал получать ослабляющие иммунитет стероиды, необходимые для контроля послеоперационного отека мозга. Каро прописала антибиотики широкого спектра действия и надеялась, что инфекция не перейдет в сепсис.

На реанимационной койке ее двоюродный дед выглядел маленьким и жалким. Оставшись наедине с Каро, Джулиан спросил:

– Он умирает?

– Он давно уже умирает, – мягко ответила она.

– Я имел в виду…

– Я знаю, Джулиан, что вы имели в виду. Но я не в состоянии дать вам ответ, на который вы надеетесь. В медицине редко бывают четкие «да» или «нет». Он боец, а сейчас все зависит от его организма.

Уоткинс держался, не умирал, но и не показывал заметного улучшения и постоянно тревожился из-за того, что его сеанс выхода в множественную вселенную откладывается. Объясняться с ним Каро предоставила Тревору; у него это получалось лучше. Дважды в день она звонила доктору Сильверстайну в Линден-Клиффс и получала все более благоприятные отзывы об Эллен. Эйден, Софи и медсестра Дестини Таттерсолл быстро оправились после операции и провели свои сеансы. Каро на них не присутствовала. Все ее время было занято анализом карт мозга с Барбарой, попытками наладить контакт с Кайлой и сексом с Тревором. С первым и третьим пунктами все обстояло хорошо.

А вот Кайла твердила ей только одно: «Когда приедет мама?» Снова и снова. У Каро не было ответа на этот вопрос. Она могла лишь пытаться сдерживать вспышки ярости Кайлы. Между комнатами Каро и Кайлы имелась дверь, и хотя Каро и Тревор занимались любовью каждую ночь, это всегда происходило в его комнате, а потом Каро возвращалась к себе на случай, если она понадобится Кайле ранним утром. Пока что такого не происходило.