Наблюдатель

Даже в темноте она почувствовала, что его внимание обострилось.

– Если ты захочешь рассказать мне, то я это узнаю.

– Я расскажу. Итан погиб в автокатастрофе, и на его похоронах я попыталась… я хотела… – Она подняла стакан, чтобы отхлебнуть вина, и обнаружила, что Тревор взял ее за свободную руку. Впрочем, вина ей не хотелось. Ей было позарез необходимо рассказать ему, чтобы он понял, какая она на самом деле и что с нею не так.

– Была формальная церемония прощания. Когда все разошлись, я наклонилась, чтобы на прощание поцеловать Итана в гробу. Мать… мать не вынесла этого. Она заорала на меня, чтобы я не прикасалась к нему, что он принадлежит только ей, что погибнуть должна была я или Эллен, а не он, и она очень жалеет, что это не так. Эллен разрыдалась, а отец, как всегда, просто стоял и молчал, глядя в пол. Я тоже закричала на нее, что она сука и что это ей надо было сдохнуть. Я не могла сдержать себя. У меня прорвалось то, что копилось всю жизнь, – твердое знание, что она не любила ни меня, ни Эллен. Только Итана. Все эти годы.

Она лишила нас обеих наследства – все деньги принадлежали ей, а не отцу, и вышвырнула меня вон. Эллен еще не закончила школу, и ее мать оставила дома, но ей только-только сравнялось семнадцать и она не могла поддержать отца, давно пребывавшего в депрессивном расстройстве, которое резко усилилось после смерти Итана. Вскоре он покончил с собой. А потом Эллен вышла замуж за никчемного…

– Постой, – перебил ее Тревор, и в этом коротком слове прозвучал тон, которого она от него еще ни разу не слышала. Гнев. Она решила было, что этот гнев направлен против нее, и на мгновение похолодела от испуга.

– Каро, тут нет твоей вины. Ни в чем. Я знаю, любимая, что ты отлично понимаешь: то, что ты мне говоришь, – это твоя эмоциональная реальность, а не твои рациональные убеждения. Эмоции это… Господи… исходя из своих эмоций, я говорю тебе, что ты достойна любви, независимо от того, что сказала или сделала твоя мать. Или не сделала. Ты не несешь ответственности ни за самоубийство вашего отца, ни за вызванное отчаянием замужество сестры. Поступки такого рода совершаются на основе долго накапливающегося напряжения, а не из-за чего-то сказанного на отдельно взятых похоронах, даже если это было сказано в результате утраты самоконтроля после многих лет моральных издевательств и эмоционального насилия. Можно сказать, что твой взрыв оказался весьма эффектным, но такое когда-нибудь случается у всех.

– Но уж не у тебя.

– Боже, с чего ты это взяла? Ты ошибаешься. Однажды я…

Он запнулся, и Каро поняла, что он обратился к воспоминаниям по меньшей мере столь же болезненным, как и у нее. И для нее внезапно вдруг сделалось самым важным услышать то, о чем он сейчас вспоминал, и она сказала:

– Расскажи.

– Я утратил его на рок-концерте.

– На рок-концерте?

– Да.

Он немного помолчал и продолжил:

– Я думаю, что мой гнев, как и твой, накапливался долго. В Африке я как мог возвращал к существованию детей-солдат с оторванными руками, с дырами в груди, намеренно отрезанными ногами. И, что еще хуже, перенесшими пытки, о которых я не собираюсь тебе рассказывать. Несколько месяцев я спрашивал себя: почему? Откуда столько ненависти, столько жестокости? И в конце концов все, кто остается там – далеко не все на это способны, – узнают ответ, который заключается в том, что ответа нет. Нет, и все. Есть давние исторические и политические причины, есть ужасный личный опыт, искажающий людей, но нет никакого действительно содержательного ответа, почему палач поступает так, а не иначе. Почему ему это нравится. Все, что я мог сделать, – это принять положение вещей таким, какое оно есть, и делать то, что в моих силах. А потом я вернулся в Штаты в отпуск, остановился у сестры и повел племянника на рок-концерт. Какая-то ужасная панк-группа в не очень большом заведении. Но Гейб боготворил вокалиста, как это бывает у детей, и взял с собой свою любимую гитару, которую ему только что подарили на Рождество. Чтобы купить ее, сестра экономила и откладывала деньги. Она вдова, и никто из нас никогда не был богатым.

Вокалист наклонился со сцены и попросил мальчика показать ему гитару. Гейб пришел в восторг – ты представляешь себе, как может отреагировать одиннадцатилетний мальчик, когда кумир обращается прямо к нему. Он протянул ему гитару. А тот взял ее, сыграл пару аккордов и с размаху расколотил о сцену. Толпа взвыла от восторга.