Наблюдатель. Фантастическая правда, или Второе пришествие Христа

А дальше случилось то, чему она и по сей день не может найти объяснения. То ли это был сон, то ли явь. В кромешной тьме к ней приблизилось облако, принявшее вблизи человеческий образ в светящейся накидке на плечах и торсе, с короной на голове. Она успела подумать: ах, да, это обещанный Захарией Святой Дух. Облако молча опустилось рядом и объяло ее. Она почувствовала резкую секундную боль, после чего истома разлилась по животу и груди, и она забылась…

Ранним утром воспитательница подняла ее и, не позволяя убрать постель, сопроводила в общую комнату. Часа через два Захария объявил, что они покинут храм и уйдут к нему домой. «Тебя с нетерпением ждет тетка, Елисавета, – оглядываясь по сторонам, пояснил Захария. – Тебя, дитя, и еще многое ждет в жизни».

У тетки она прожила два месяца, затем постоянно занятый Захария выкроил несколько дней и увел ее к… мужу. К Иосифу Обручнику. Много позже она узнает: добродетельный, богобоязненный старик до самой своей смерти сомневался в уверениях Захарии в то, что Марию посетил Святой Дух. Сомневался, но страх быть наказанным за неверие, превысил сомнения.

Чадо, припав к груди, засопело. Мария, наверное, в первый раз после родов испытала к нему нежность. Почувствовав облегчение в груди, она наконец провалилась в сон.

На рассвете к хлеву подошли трое берберов. Поклонившись Иосифу, Марии и младенцу, седобородый достал из сумы золотую чашу и подал ее Марии. «Радуйся, дщерь Господа нашего Сущего, ибо родила ты Царя-Спасителя на радость всем народам, живущим на земле. Мир будет спасен Им». Взяв поводья и повернув верблюдов, они отправились в обратную сторону от звезды, за которой шли два лунных месяца. Иосиф и Мария недоуменно глядели им вслед. Дитя молчало, но взгляд его был осмысленным.

Воспоминания толпились в голове Иисуса, и он решил не противостоять им. До пяти лет его воспитанием, как и принято у иудеев, занималась мать. Она учила его грамоте, простым домашним делам, следила за уличными играми. Ее настораживало поведение Иисуса во время игр со сверстниками. То он бывал весел, иногда оказывался даже лидером, а то словно застывал на месте и ничего не видел и не слышал, поглощенный внутренним видением, которое вырубало его напрочь из реальности. Одних детей такое его состояние пугало, других смешило. «Йешу, закрой рот, – кричал кто-нибудь из них. – Скорпион заползет!» Матери он иногда рассказывал о полетах во сне. Если же она спрашивала о том, куда летал, он отвечал, что не помнит. Эти и прочие странности сына Мария связывала с таинством его рождения и, по правде говоря, в ее сердце сына было мало. Свое одиночество в семье Иосифа она перенесла и на Иисуса. Так что и Иисус рос в одиночестве.

После пяти лет Иисус перешел под крыло Иосифа, искусного столяра, плотника и каменщика. Как ни странно, но с названным отцом он чувствовал себя вольготнее: ему интересно было выполнять простую работу, он с наслаждением вдыхал запах опилок, с готовностью убирал отходы при покраске изделий. Иосиф хвалил его за усердие и желание научиться тому, что умел сам. Но и в мастерских Иисус порой неожиданно замирал, устремленный в одну точку взгляд будто изучал что-то или кого-то. В эти минуты он не откликался ни на зов, ни на попытки Иосифа встряхнуть его, привести в нормальное состояние. Так могло продолжаться две-три-десять минут. После возвращения из загадочного путешествия в неизведанный мир Иисус жаловался на головную боль и, как правило, засыпал.

Так было до восьми лет. И однажды он сбежал из дома.

Неожиданное исчезновение Иисуса больше всего обеспокоило Иосифа, душевно привязавшегося к мальчику. Он у всех встречавшихся допытывался, не видели ли Иисуса, не слышали ли от кого-нибудь что-нибудь о нем. Все пожимали плечами. Назарет – городок небольшой, проживают в нем не больше тысячи человек, так что затеряться и скрыться некуда. Правда, в часе ходьбы находился крупный город Сепфирис, столица Галилеи. Там Ирод Агрипа даже построил театр, засвидетельствовав тем самым свое пристрастие к римским обычаям. Вблизи проходила дорога, связывавшая Египет с Дамаском. Сепфирис вел жизнь, резко отличавшуюся от Назарета. В отличие от назаретян здесь не очень-то чтили древние обычаи и правила, ели и пили из «нечистой» посуды, многие носили одежду римского покроя. К тому же они не были столь же прилежны в работе, и, если случался выбор между трудом и безделием, выбирали последнее. Напротив, соседи их всегда в труде, землю свою называли раем. И не преувеличивали. По качеству пшеницы и плодов она сравнима с Египтом, а вино, масло и овощи превосходят египетские; просо родится с человеческий рост, с толстым стеблем. А женщины до того прелестны, что невозможно оторвать взгляд.