Набоковская Европа

При упоминании о том, что он с женой «святые люди», шкипер поперхнулся – весь последний месяц он думал о том, как было бы славно, если бы они с женой разошлись, она бы взяла себе сына, которого шкипер теперь так же недолюбливал, как и жену, а ему бы досталась Машенька. Когда-то горячо любимая его жена – хохотушка-комсомолка, превратилась теперь в Кабаниху из темного царства, туда же пыталась затащить и их детей. Сын был – типичный сын Кабанихи Тихон, затюканный матерью и безумными ортодоксальными старцами из своей воскресной школы. Шкипер про себя называл его Гапоном, а Машеньку – «лучом света в темном царстве». Она хоть и находилась с братом и матерью в одной связке навязанного ей мракобесия, все равно была другой по натуре. Ей хотелось той светлой веры, из-за которой сам Шкипер присоединился к общине отца Виктора. Он смотрел, как на его любимую девочку повязывают каждое воскресенье платок до глаз, заставляют надевать длинную деревенскую юбку до пят, и спрашивал себя: неужели вся вера в этом платке и в этой юбке? В его церкви молодежь – даже девушки – приходили в джинсах и кроссовках, а платок повязывали только те, кто сам этого хотел. Как-то во время занятий по Библии, которые отец Виктор проводил каждое воскресенье для всех желающих, его спросили о том, почему он не считает ношение платка обязательным атрибутом в церкви. Отец Виктор рассмеялся и ответил еврейским анекдотом: «Однажды такой же вопрос задали прихожане раввину: – Ребе, где в Торе указано, что мужчины должны носить на голове головные уборы? – Раввин достал Тору и начал читать: «И вышел Моисей к своему народу…» Потом закрыл Тору, считая, что ответил на вопрос. – «Реббе, но там ничего не сказано про кипу на голове!» – «Вы с ума сошли, евреи, как же не сказано? Неужели Моисей вышел к своему народу без кипы?» – Вот так и ответ на ваш вопрос. Покажите мне место в Евангелии, где Христос говорит о том, что женщины должны приходить в храм с покрытой головой, – продолжал отец Виктор уже серьезно. – Сторонники строгих правил обычно ссылаются на 1-е Послание Павла к коринфянам. Но то Павел, у которого были свои резоны поднимать этот вопрос в городе со слишком уж свободными правилами поведения и засильем среди женского населения портовых проституток, и сам Спаситель, призывающий ставить вопросы веры во главе человеческого существования, а все остальное – даже освещенное традициями – подчинить этой главной цели. «Не человек для субботы, а суббота для человека», – вот был его принцип, совершенно не сочетающийся с основами старой морали. «Марфа, Марфа, не о том печешься!» – сетовал он сестре Марии, имея в виду, что никчемные хлопоты, в том числе и ритуалы, не должны заслонять главное в христианстве – вопрос веры. Так что, братья и сестры, «дресс-кодом» нашего прихода будет простое правило: не оскорблять своим внешним видом других верующих нашего прихода. Я не буду сражаться ни с девушками в джинсах, ни с юношами с серьгами в ушах, если они пришли в нашу церковь с искренним желанием обрести веру.

Да, не случайно отец Виктор был в патриархии на плохом счету и все время получал нарекания и подвергался наказаниям. За один только такой анекдотец у него могли отобрать приход. Слава Богу, пока паства была абсолютно сплоченной вокруг него, но всегда может найтись Иуда, который и без серебреников продаст пастыря.

Вы с мамой святые люди! – звучали слова Машеньки. Что она скажет, если он подаст на развод? Но так дальше жить было тоже невозможно.

– Какая славная девочка! И какое недетское отношение к вере! Мне необходимо или поближе с ними познакомиться, или просто понаблюдать за ними, может, еще что-то важное для себя пойму или услышу, – думал Вадим, выходя из храма. Он со стыдом вспоминал свою дочь – Машенькину ровесницу, вечно хлюпающую простуженным носом, с отсутствующим взглядом, всегда унылую девицу в вязаной чепчиком шапочке с надставленными к детсадовской шубе новыми рукавами, не успевающими за ростом ее непропорциональных рук. «Ну, чем ты сегодня занималась?» – задавал он ей дежурный вопрос во время вынужденных отцовских посещений по воскресеньям. – «Уроки учила», – так же без энтузиазма отвечала девочка, мечтавшая о скорейшем завершении обязательной педагогической прогулки, когда можно будет неограниченно залезть с телефоном в ванную и, согреваясь от мороза, посплетничать с подружками «об этом».

– А ты хотел бы, чтобы твоя дочь ходила в куртках-ветровках, посещала христианские семинары, да еще своим локоном на тоненькой шейке отвлекала других верующих от благочестивых мыслей? – спрашивал он сам себя. Вряд ли. Хотя какое-то взросление ей необходимо, а то этот инфантилизм, да еще советского покроя, был невыносим для него как для отца. – Приеду в Москву, обязательно познакомлю девочек.