Начальник

— Все же мало у них красоты и порядка. Ездят по дровам на мотоцикле — зачем ездят? Кругом земля неровная, в неровностях вода. Почему не устроить им ровную землю? Было бы проще пройти и проехать. Вот плотник (плотник, поднявши топор, загляделся боком на поезд) — он строит, наверно, в колхоз но­вый дом. Почему бы ему не построить такой дом, как в городе — ну, конечно, поменьше? Он ведь лучше, удобней, — а построит избу. Нет, всё же сами они виноваты во многом. Нужен всё же обмен лучшим опытом. Вот у нас...» — подумал начальник, и снова стала расти в нем картина цеха, картина правильного совместного труда для общей цели, с половины вось­мого до четверть четвертого, цех незаметно улучшал­ся у него в воспоминании, разрастался, поднимался, приближался к увиденному во вчерашнем сне и вскоре вытеснил небогатую красоту за окном, которая раз­вивалась все дальше, но по-прежнему для него непо­нятно, неверно, со своим среднерусским хорошим ле­сом, прелестью полей, дачных речек, прудов, узких троп, по которым, казалось, легко пробираться, с те­леграфным столбом, только вынутым у дерева из коры, с деревянными спокойными домами без удобств,

— а рядом такой же, но маленький, это дом для воды, тоже с крышей — колодец; и жить в этой тихой, не­требовательной красоте казалось начальнику, по рас­сеянности, много легче, возникала зависть к живущим среди нее и досада на них за то, что не могут всё устро­ить, как нужно.

И только скользнула неглавная мысль, что эта скорость, с которой идет мимо поезд, может, по­строила всем пассажирам свой дом и из этого дома посторонняя жизнь непонятна, — но мысль не оста­лась и скоро прошла.

С этой, лукаво осмысленной картиной природы начальник и приехал в столицу, в Москву.

8. ДЕЛО ЛУЧШИЙ ОТДЫХ

С поезда начальник поспешил в одну знакомую гостиницу, куда было можно обычно попасть, хотя и довольно неблизко от центра.

В это раннее время у вокзала, на площади стояли две очереди: одна за газетой, другая в Горсправку.

Горсправка не дремлет, уже на посту. В этот ран­ний час кому-то уже надобятся справки по городу.

Еще удивительней газетная очередь. Это един­ственный город, где с утра население окунает опух­шие лица в газету. Во всех других местах страны рано утром очередь стоит лишь за пивом. Начальник встал за газетой; купил. Может, тут особые газеты, для местного центра.

«Сочинители, которых надо унять», — была ста­тья через всю страницу. «Кого же здесь нужно так срочно унять?» — подумал начальник, но не стал чи­тать тут же, а сложил газету и убрал в карман.

Он торопился в гостиницу. Все кругом торопи­лись куда-то, и это было начальнику очень понятно.

— Ты смотри по сторонам, а то задавит транс­портом, — сказал кто-то рядом.

Транспорт шел медленно, но настолько густо, что по его головам можно было пройти не одну оста­новку.

Машина едва не наехала на одного человека и страшно перепугалась, долго ехала, дрожа и виляя от страха багажником.

Троллейбус на остановке гудел всей обшивкой, еле сдерживая свое движение. Вожатый тронул какую- то ручку, и вот он бешено вырвался с остановки, при­няв последних двоих на ходу, и помчался вдогонку по краю дороги, вздымая шинами странную зимнюю пыль, ночной, городской, приобочинный прах.

Все валили в метро, и начальник спустился за всеми.

— Граждане! Спускайтесь скорее! — говорила де­журная в рупор. — Становитесь по два человека на каждой ступени! Между вами свободно!

Дежурная никак не хотела, чтоб между ними было хоть немного свободно.

— Вот это да! — сказал деревенский сосед-мужи­чонка. — Вот это партия! Всё замечает!

Вдоль туннеля ровно дуло земляным подземным воздухом метро. Проходящие поезда, словно поршни, гнали этот воздух вперед себя из туннелей.

На платформе ловко работала женщина в красной фуражке. И это неженское, странное дело — носить на себе, на прическе, фуражку — никому не казалось тут удивительным.

Покамест поезд не тронулся, а двери были уже закрыты, она держала, как зеркальце, красный кру­жок. Потом, крутанув, опустила его, — поезд тронул­ся, набирая с жужжанием ход, и она, потеряв интерес, отвернулась к колоннам. У нее на лице выражалась холодность ко всем, не нужным сегодня ей людям.

И начальник, уносимый в темный туннель быст­рым поездом, вдруг подумал — совсем непривычно: «Хорошо ли, если работник делает с наслаждением дело, к которому он приставлен? Хорошо ли это для него самого? и для других?»

Но тут же он кинулся наперерез этой мысли и дальше снова себя не пустил. Он привычно стал ду­мать вперед, о гостинице, как он войдет в нее и полу­чит ли номер.