Начальник Америки (СИ)

— Ни в коем случае. Желательно доставить их до места целыми. Кстати, что нам нужно ещё из провизии? Я не знаю предпочтений английских моряков. Наверное в списке должен быть пудинг?

— Что ж, пудинг это блюдо, — охотно пояснил капитан. — Его делают из нутярного жира с мукой. В этих местах любят добавлять сахар и ягоды, но я, если честно, не любитель. Можете заказать в таверне на пробу, думаю, они приготовят. А что до моряков, то предпочтения у них простые: солонина (говядина и свинина), сухари, сыр, топленое масло, овсяная мука, горох, уксус, ром и табак. Но почти все это у нас уже имеется в трюмах. Я проверял — качество отменное. Приватиры, а особенно французские, не станут кормить команду тухлятиной.

— Отлично. Составьте список чего не хватает, я докуплю. И вот ещё что, я не услышал в вашем перечислении ничего, что помогало бы от цинги.

— Потому что этот корабль не готовили к дальнему плаванию. Если идут в далёкие края, то обычно берут лимонный сок. Или закупают клюкву у вас в России.

— Капитан Кук говорил мне о кислой капусте, — соврал я.

Соврал в том смысле что эту тему мы в разговорах не затрагивали. Я помнил рассказы о квашенной капусте из детских книжек.

— Так вы были знакомы? — удивился Спиджик.

— Да, встречались примерно за год до его гибели.

— Моряки не очень любят капусту.

— Просто они не умеют её готовить.

С соседнего одномачтового приватира под названием «Аргус» выстрелила пушка и облачко дыма поползло над рекой. Это вызвало оживление на палубе.

— Начались торги, — сказал Спиджик.

Наши матросы знали всех шкиперов города и принялись шумно обсуждать, кому из них достанется куттер? Недавно капитан «Аргуса» скончался, а его бизнес выставили на аукцион. Желающих попытать удачу на морских путях в Ярмуте было хоть отбавляй.

* * *

Несмотря на присутствие двух кораблей королевского флота, наших моряков ни разу не попытались завербовать. Как и местные приватиры, флотские куттеры часто возвращались с добычей, а матросы получали свою долю призовых выплат. По этой причине их экипажи были полностью укомплектованы, и нам стоило опасаться лишь заходящих в Ярмут время от времени более крупных кораблей, которые назначались в конвойную службу. Тогда наши парни начинали игру в прятки или в маскарад. Всё же остальное время они вели довольно свободную жизнь в Ярмуте. В основном бродили по кабакам.

Формально, чтобы не вызывать лишних подозрений, всех переселенцев мы записывали в судовую роль ландсмэнами — то есть матросами самого низшего ранга. Некоторых правда удавалось приставить к настоящему делу на время рейса. Помощником корабельного плотника стал краснодеревщик, помощниками парусного мастера — ткачи. Кузнец был настоящим, как и кок (отличны повар одной из лондонских таверн). У нас появился даже свой хирург, хотя уж эти-то джентльмены не испытывали дефицита вакансий. Я даже было заподозрил, что с нами отправился маньяк, скрывающийся от правосудия.

Некоторые моряки хотели отправиться с женщинами, что считалось в порядке вещей на приватирах. Парни не учитывали одного — нам предстоял слишком долгий путь, где на счету возможно будет каждый галлон воды и каждый фунт хлеба. С другой стороны, наличие женщин увеличивало шансы на то, что после рейса моряки осядут в Виктории. Я вообще надеялся уговорить часть людей остаться в Америке. Нам не помешают грамотные моряки с иным багажом знаний и опыта, чем у камчатских зверобоев. А офицеры вроде Скипджека или Слэйтера вполне могли бы претендовать на высокие должности. Определять потенциал я поручил Слэйтеру. Запасов у нас хватало на пару десятков лишних ртов. Но я настаивал на проверке всех подруг, как и самих матросов, у доктора.

Корабль всё больше напоминал плавучий город. Ещё до выхода в море я начал учить английскому русских, и проводить занятия по русскому языку среди английской части команды. Отдавать на это полчаса в день было одним из условий контракта. Обучая других, я не переставал учиться сам. Прежде всего морскому делу и английской терминологии. Вместо физических упражнений прохаживался по палубе и перенимал науку управления парусами.

— Грот? — спрашивал я у Спиджика или Слэйтера.

— Грот?

— Та мачта, что посредине.

— Мэйн.

— Мэйн. То есть, главная мачта?

— Именно так.

— Отлично… кливер?

— Джиб.

Шкоты превращались в шиты, ванты в шруды, киль… киль оставался килем.

Наконец, пришло время, когда все грузы надёжно улеглись в трюмах, а пассажиры и матросы поднялись на борт. Прилив достиг максимума и нам следовало воспользоваться полной водой для выхода в море.

— Пора наполнить легкие кислородом, а мистер Спиджик? — подмигнул я шкиперу.

— Кислородом? — переспросил стоящий рядом с нами шляпник.

Мы находились на квартердеке (иногда я порывался назвать эту часть корабля квотербеком) — все старшие офицеры и компаньоны.