Начальник райотдела

— Юмашева осталась в отделе. Сейчас проверяет учеты ГИБДД. Ищет синюю «Ниву». Оказывается, уже две недели ищет.

— Откуда ты знаешь? — вскинулся Виктор Ефимович.

— Паренек есть у нас один, Саша Жигалов. Сегодня я взял его за штаны и потряс. Он признался, что перетряхивает гаишные учеты. Кроме всего прочего гоняется за Димоном. Но Димона он точно не найдет. Вот такие вот дела, Виктор Ефимович, так что помощь вам нужна, а не мне. Вы обещали, что Юмашеву отстранят от должности?

— Обещанного три года ждут и не зарываются. А твоя синяя «Нива» мне по барабану. Юмашева ее никогда не найдет. Слаба в коленках. Карпов крепко лежит на Серафимовском кладбище. Машина продана. Так что, у меня никаких проблем не наблюдается в перспективе.

— А если она найдет машину? — прищурился Коваленко.

— Это ничего не даст. Очевидцы не видели номеров. Ни один свидетель не сможет опознать ее. Мало ли синих «Нив» в городе и области. Не умеешь наезжать, не наезжай, дорогой Витюша. Что ты хочешь? Денег? Так я тебе достаточно даю. Должности? Получишь ты должность. Рано или поздно. Надо уметь ждать. Не умеете вы, молодые, ждать. Не умеете. Вот наша гвардия годами ждала должностей. Все штаны, бывало, просидишь, пока обещанное получишь. А вы все торопитесь, торопитесь. Успеете еще, — Виктор Ефимович брюзжал, цедя слова сквозь сжатые губы.

Вошедшая секретарша нерешительно остановилась, не зная, куда поставить поднос с чашками — гостю или хозяину.

— Поставь поднос и уходи, — рявкнул Лесин-старший и сердито засопел.

Секретарша сунула поднос на большой стол и вышла, дробно топоча каблучками. Наступило томительное молчание. Мужчины выжидающе смотрели друг на друга, раздумывая, кто должен поставить поднос на маленький столик, то ли Лесин-старший, как хозяин, то ли Коваленко, как младший по званию. Оба так и остались сидеть. Каждый думал о чем-то своем, сокровенном.

«Пусть Юмашева ищет синюю “Ниву”. Никакого секрета нет. Давно знаю, что есть свидетели, которые видели машину, но номеров-то они не запомнили. Таких машин в городе тьма. А ты, Витюша, милый, хочешь из меня денег побольше высосать. Тоже мне насос нашелся. У меня и без тебя насосов хватает!» — сердито сопел Виктор Ефимович, разглядывая носки туфель.

«Если Юмашева найдет машину, тебе, Лесин, грозит полный крах. Только мне невыгодно, чтобы у тебя наступил крах. Категорически нельзя допустить, чтобы ты сгорел на бабе. Как же тебе, тупоголовому, объяснить? Это мне невыгодно, чтобы Юмашева нашла машину. А она может ее найти. Если захочет, конечно. Она горы может свернуть, если захочет. Это даже в министерстве знают. Как ее остановить? Кто бы подсказал? Жадность фраера сгубила, Виктор Ефимович! Если ты сейчас не придумаешь, как ее остановить, завтра будет поздно. Пойми ты, старый хрен!» Виктор Дмитриевич почти умолял Виктора Ефимовича, безмолвно шевеля губами. Он был готов встать перед ним на колени, но делал все это мысленно, продолжая пристально смотреть на ковер.

Оба сверлили глазами ковер и тупые носки лакированных туфель друг у друга, молча, громко сопя, будто хотели высверлить какое-то решение. Они не прикоснулись к чаю, поднос остался стоять на столе кленового дерева. Первым сдался Коваленко. Он резко поднялся и, буркнув на прощание что-то невразумительное, ушел, громко хлопнув дверью. Виктор Ефимович проводил его сердитым взглядом, и ничего не сказал, глядя в спину уходившему Коваленко, продолжая молча сидеть в низком кресле, изредка бормоча какие-то неразборчивые слова себе под нос.

* * *

Юмашева подошла к двери и осторожно провела рукой по бумажным нашлепкам. Металлическая дверь, облицованная деревянными полированными дощечками, слегка дрогнула под ее рукой. Юмашева надавила еще раз и почувствовала, что дверь ходит ходуном. «Куда вдова подевалась, почему дверь опечатана, кто посмел, Резник, хорош печалиться, иди сюда, кажется, дверь открыта», — громко зашипела Гюзель, не скрывая охватившей ее радости.

— Да ну, — Резник одним прыжком преодолел расстояние от перил до двери, — не может быть!

— Собачья работа, — печально констатировала Юмашева. — А у легавых всякое случается на охоте. Смотри, дверь открыта. Прямо, как в сказке.

— Следов взлома не наблюдается. Видно, открывали ключом. Я — первый? — спросил он, легонько оттирая Юмашеву от входа.

— Ну ладно, иди первым. Постараюсь тебя прикрыть, — пошутила она, выглядывая из-за спины Резника и проползая ужом между ним и проемом. «Опять лезу, как таракан в щель. Почему ментов обзывают легавыми? Напрасно обзывают. Тараканы! Вот кто мы», — подумала она, проскочив в коридор первой.

— Опередила меня, — заорал Резник, отбрасывая ее в сторону. В одной руке он держал пистолет, второй пытался справиться с неуправляемой начальницей.

— Не ори, вдруг здесь кто-нибудь есть, — прошипела она, — осторожно ты.

Они медленно прошли коридор, заглядывая в гардеробный шкаф, встроенный в стену, затем разделились, Резник прошел в комнату, Гюзель Аркадьевна просочилась на кухню, медленно шаг за шагом, осматривая квартиру на предмет присутствия посторонних объектов.