Начальник райотдела

Белый «мерседес», сверкая свежей краской, ослепляя встречных водителей своей нетронутой целомудренностью, на всех парах несся по Московскому проспекту, как будто он мчался по основной магистрали многомиллионного города не в середине рабочего дня, а ранним воскресным утром по пустынной пригородной трассе. Сергей Николаевич торопился на встречу с известным коллекционером антиквариата, который живо интересовался историческими безделушками, нашумевшими в свое время своим появлением, затем бесследно исчезнувшими с антикварного горизонта. Лишь в альбомах оставались фотографии утраченного изделия. Если они вдруг выныривали из забвения, вытащенные чьей-то преступной рукой из укромного тайника, коллекционеры рыдали от отчаяния, что не могут приобрести драгоценность в собственность. И не могут уничтожить все альбомы с изображением некогда утраченной драгоценности. Ведь все, что состоит на учете у государства, тому же государству и принадлежит. Сергей Николаевич спешил. Ему хотелось быстрее сбыть с рук драгоценную, но очень опасную игрушку. Еще ему хотелось получить определенную мзду за риск, и еще очень хотелось успеть на совещание к начальнику управления. Присутствие на таких совещаниях входит в обязательный ритуал. И за опоздание или, не дай бог, неявку на такое мероприятие, никому не поздоровится. Даже непотопляемый Сергей Николаевич опасался гнева строгого руководителя. «Мерседес» словно чувствовал настроение хозяина и тоже торопился, шел под все сто двадцать. И ни один сотрудник ГИБДД не мог остановить автомобиль за превышение скорости, номера с четырьмя гибкими, склоненными в поклоне двойками, знал наизусть даже простой патрульный милиционер. Коллекционер имел несчастье проживать в старинном доме, подпираемом высокими колоннами. Сергей Николаевич переключил скорость, впереди застыла автомобильная пробка. Огромная колонна машин выпускала сизо-смрадную копоть в морозный воздух. Сергей Николаевич присвистнул, как его угораздило вляпаться в пробку, в самую центрифугу чада, ведь его непростые номера действуют на простых смертных водителей, как красная тряпка на разъяренного быка. У водителей и без того глаза налиты кровью, а тут, совсем рядышком, застрял белый «мерседес» с необыкновенными номерами 78 региона. «Мало ли что», — суеверно прошептал Сергей Николаевич, доставая проблесковый маячок и высовывая его в окно. Он скрывал даже от самого себя, что в глубине души побаивается разъяренной толпы. Точно так же боится взбесившегося быка юный тореадор. Сергей Николаевич с трудом водрузил маячок на крышу «мерседеса» и, протащив машину по узкому тротуару, от души насладился великолепным зрелищем. Пешеходы, не ожидавшие встречи с машиной в пешеходной зоне, рассыпались в разные стороны, торопясь ускользнуть от внезапной опасности, боясь переломать себе конечности на обледеневшем тротуаре. «Точно как тараканы бегут», — подумал Сергей Николаевич и совершенно не к месту вспомнил яркую картинку из его юности: он входит в общую кухню в заводском общежитии, включает свет, и тараканы вместе с крысами бросаются по грязному полу врассыпную. Однажды одна из могучих крыс вскочила ему на ногу. Сергея Николаевича передернуло от навязчивой картинки, почему он чувствует тяжесть крысиного тела на ноге до сих пор? Почему крысиная картинка изводит его много лет? Он уже давно не живет в общежитии. У него есть квартира на Московском проспекте в сталинском доме. Есть огромный коттедж в Разливе. Имеется небольшая, но уютная секретная квартирка в центре города, кстати, об этом уютном гнездышке даже супруга Соня не знает, и во всех этих квартирах и коттеджах нет ни крыс, ни тараканов, там чисто и красиво, но картинка с видением осталась жить в глубинах его мозга. Сергей Николаевич встряхнул головой, отмахиваясь от кошмара, но перед его глазами изредка пробегали крысы и тараканы, как он ни старался отмахнуться от наваждения.

Сергей Николаевич не успел затормозить, съехав с тротуара. «Мерседес» на всей скорости врезался в пробку, послышался тупой звук, скрежет, лязг, и тут же прогремел взрыв. Последнее видение промелькнуло перед глазами Сергея Николаевича: крысы заполонили весь город и «мерседес» медленно двигался прямо по шевелящимся живым тварям. Колеса пережевывали живую ткань, но крысы все равно заползали под машину, просачиваясь в салон и подбираясь к Сергею Николаевичу. Он отмахивался от них, хватал склизкие тельца и бросал, бросал в открытое окно, но они уже залезали в другое окно, неизвестно кем открытое, и заполняли салон, свесив длинные хвосты со спинок сидений, обтянутых белоснежным мехом. Он схватил одну, самую наглую, самую рыжую, самую жирную крысу, сжал в кулаке и вдруг окостенел, глядя на оставленный мир выпученными стеклянными глазами.

* * *