Начальник райотдела

«Наверное, генерал умирает от вожделения или просто размышляет, откуда взялась у простого начальника райотдела такая дорогая игрушка, в которую он намертво вцепился в предсмертных судорогах». Юмашева быстро нашла понятых, поманив пальцем двух пожилых женщин из толпы зевак, те молча повиновались ее повелительному жесту, пошли, как на охотничий манок, беспрекословно подчиняясь невысокой молодой женщине, обладающей командирскими повадками. Она быстро составила акт, подставила свою спину женщинам, чтобы они расписались в графе «понятые», затем отыскала взглядом следователя прокуратуры. «Наверное, это и есть Петр Яковлевич, вот где бог дал встретиться», — и улыбнулась ему самой очаровательной улыбкой, какие имелись у нее в запасе.

— Петр Яковлевич? Вы? Я вас опознала. Не пугайтесь. Милицейская интуиция подсказала мне, что вы тот самый Петр Яковлевич. Держите. Передаю вам очень драгоценную вещицу. Это не просто дорогая вещица! Изделие высокого искусства, представляющее собой большую культурную и историческую ценность. Поэтому спрячьте ее от греха подальше, чтобы никто не спер, не дай бог. Такая вещь — большой соблазн для человека, один уже пострадал. Видите, Петр Яковлевич, чем заканчиваются большие соблазны, — она кивнула на проезжую часть, где все еще громоздилось огромное бездыханное туловище Сергея Николаевича, — надеюсь, мы с вами подружимся?

— Придется вместе поработать, у нас столько дел накопилось, — сухо сказал Жданович и тяжело вздохнул. — У меня голова кругом. Не знаю, как мы разгребем такой вал.

— Разгребем, Петенька, сыночек, — Юмашева ласково хлопнула его по спине, отчего Жданович пошатнулся, с трудом удержавшись на ногах.

— Ну и рученька у вас, товарищ полковник, — он положил диадему в портфель и направился к машине. — Да скорой встречи.

— Пока-пока, — сказал Юмашева, глядя, как санитары грузят тело Сергея Николаевича, помещая его на узкие носилки, пытаясь сдвинуть неподвижные прямые ноги, так и не выправив ноги, с трудом подняли тяжелую ношу с мокрого асфальта и понесли скорбный груз в машину с красным крестом на боку.

«Санитары не особо церемонятся с начальником райотдела, — подумала Гюзель Аркадьевна, — он уже отмучился, бедный, может, ему на том свете лучше, чем нам, грешным, оставшимся здесь?» Юмашева проводила взглядом санитаров, размышляя, стоит ли ей оставаться на месте происшествия или лучше уехать в отдел? Она еще немного постояла, чувствуя смертельный холод от мокрого асфальта, от промозглой погоды, от необъятности предстоящих дел, от излишней суетности, и когда поняла, что тоска собирается поселиться в ее душе надолго, резво вспрыгнула на высокое сиденье уазика, молча махнув водителю рукой, дескать, поехали отсюда, здесь нам делать нечего.

В отделе ее ждал Коваленко. Он молча наблюдал, как она вышла из машины, одернула юбку и что-то долго говорила водителю. Затем построила приветливое лицо, изображая, будто только что увидела Виктора Дмитриевича, что настал, наконец-то, долгожданный момент для приветствия.

— Виктор Дмитриевич, доброго здравия. Изволили пожаловать на службу? Как мы рады вашему визиту, — она откровенно издевалась над ним, скрывая издевку за делано-приветливой улыбкой, — никак на обед приехали? А кушать хочется всегда?

— Однажды у китайского разбойника спросили, — Виктор Дмитриевич многозначительно поднял палец, призывая Юмашеву послушать, о чем таком интересном спросили китайского разбойника, — есть ли у разбойников своя теория?

— Один чудак уже рассказал мне эту сказку про китайского разбойника. Недавно рассказал. Кстати, у меня один нескромный вопрос имеется. Можно задать?

— Какой вопрос? — он шагнул ей навстречу и подал руку. Она крепко ухватилась за руку и перепрыгнула сразу через три ступеньки.

— Где вы познакомились с Ильиным? И что вас связывает? Любовь к китайской философии? Неужели «парня полюбил я на свою беду»? Не верю, — она ухмыльнулась, — а тебе, Виктор Дмитриевич, все равно придется когда-нибудь ответить на вопрос — какие интересы тебя связывают с Димоном. Только не мне, а следователю. Может, скажешь мне по старой дружбе, откуда взялись теплые чувства к Димону? Ты же знаешь, я не люблю загадок, — она остановилась на крыльце, рядом с ним, лицом к лицу, будто собралась драться с Виктором Дмитриевичем на дуэли.

— Ты любишь их разгадывать? — он цинично ухмыльнулся. — Знаешь, какая самая сексуальная позиция по «Камасутре»? Женщины любят ушами, а мужчины глазами.

— Тьфу, пошлость какая, — она сплюнула горечь от его слов, — могу ответить тем же, в любви все средства хороши, особенно противозачаточные. Ты же знаешь, не люблю пошлости, — упрекнула она его, — а вот загадки люблю разгадывать. Есть такой грех. А ты, как я понимаю, не собираешься отвечать на мой вопрос? Так? — она отошла от него, брезгливо пятясь к двери.

— Так. — Виктор Дмитриевич кивнул, продолжая цинично ухмыляться.

Юмашева открыла рот, она хотела что-то сказать, но передумала, открыла дверь и исчезла, оставив Виктора Дмитриевича на крыльце.