Начало

Но репетиция не состоялась. Запил, загулял, один из двух актёров, занятых в постановке. Посидели, попили чая и поехали домой.

По дороге, второй актёр, занятый в спектакле, тот самый Костя, что учился на одном курсе с Ириной Алфёровой, стал вспоминать о своей службе в оркестре войск МВД.

Он рассказывал о Чурбанове, на тот момент занимавшем пост заместителя министра внутренних дел. Тот якобы приезжал ночью в их часть и пил там с руководством водку. Для этого прямо на сцене клуба установили длинный стол с выпивкой и яствами. Среди ночи подняли музыкантов. Солист высоким, чистым голосом исполнял песню: «Белеет ли в поле пороша». Чурбанов, слушая солдатика, прослезился и велел певца наградить. Прямо среди ночи достали из сейфа знак «Отличник войск МВД» и наградили.

12 апреля 1988 года, вторник

Мама сегодня не работает, сидит дома, отдыхает. С утра я отправился в центр города на прогулку, заглянул в ГИТИС. Пересказал Вите рассказ актёра Кости, о Чурбанове и довольно-таки рано вернулся домой.

В восемнадцать часов зазвонил телефон. Александр Трофимов, с которым я познакомился на Арбате, поэт, художник, музыкант, пригласил меня завтра на репетицию ансамбля «Раритет». Я обещал быть.

Созвонившись с Борисом, я поехал к нему в гости. Он просил захватить с собой бутылку восемьсот пятьдесят грамм. Нальёт в неё настойку и отвезёт на работу за день рождения сына. Стёпе девятнадцатого апреля исполнится год.

У Бориса встретил его брата Игоря. Игорь купил себе брюки и привёз их Наде, чтобы она их удлинила. Домой возвращались вместе. Игорь работает в КБ, сидит за чертёжной доской на должности техника. Получает сто двадцать рублей. В дороге раскрыл мне душу. Рассказал о девушке, за которой ухаживал и считал её своей невестой, а она вдруг взяла и вышла замуж за другого. Он берёт уроки игры на испанской гитаре, обещал научить меня этому.

Какая-то стариковская грустинка поселилась в нём, хоть он и младше нас на три года. Выглядел милым и трогательным, эдаким пенсионером, который уже жизнь прожил, всё понял, всё увидел и ему ничего не надо. На завтрашнее представление ансамбля «Раритет» я решил Игоря не звать. Сам иду в первый раз.

На Киевском вокзале зашёл в комнаты отдыха, походил, посмотрел на людей, ожидающих своего поезда. Вот где образы для цепкого глаза художника. Люди уставшие, никто не притворяется, — все такие, какие есть.

От Киевского вокзала на пятьсот пятом автобусе доехал до остановки «Улица Клочкова». Оттуда бегом до дома.

Глава 10 Победители

13 апреля 1988 года, среда

Созвонившись с Женькой, мы встретились с ним на «Курской». Я добирался дольше, чем обычно. На станции метро «Киевская» ремонтируют сразу все эскалаторы и поэтому переход на Арбатско-Покровскую линию закрыт.

На Лабораторном корпусе стоят все лифты, на «Киевской» все эскалаторы. Просто какое-то восстание машин. Или же халатное отношение к ним технического персонала. Встретившись с Женькой, пошли в кинотеатр «Новороссийск» на американский фильм «Алая роза Каира». Глупый фильм.

Кое-как досидели до конца и поехали в кинотеатр «Фитиль» на французский фильм «Вперёд, Франция».

После просмотра зашли на почту, Женька подписался на журнал «Огонёк». У станции метро «Парк Культуры» стояла машина, у которой на капоте было два флага, наш и американский. Прямо с машины велась торговля пиццей и кока-колой.

Я уговорил Женьку поехать на репетицию Трофимова. Звонили и Игорю, но он отказался. Гордость ли взыграла, может, просто был занят. К семнадцати тридцати мы уже были на месте. В восемнадцать часов, как и было договорено, появился Трофимов и повёл нас обходными путями на репетицию группы, в которой он исполнял свои песни.

Музыканты никчёмные, Саша и пел и тут же показывал каждому, как следует играть. Но они его не слушали, а возможно не умели играть.

14 апреля 1988 года, четверг

С утра погода была плохая, но потом разгулялась. Я поехал в город за цветами. На Киевском вокзале чахлые гвоздики по семьдесят копеек. Поехал на Рижский рынок, у армянина были высокие гвоздики, по полтора рубля за штуку. Я сказал, что возьму двадцать пять цветков, но по рублю. Продавец поторговался, скорчил физиономию, но всё же отдал. Землякам сказал: «Ему для невесты, поэтому уступил». Цветы я отвёз в Театр-студию Марине Зудиной, отдал бородачу, сидевшему на служебном входе, он обещал передать.

Гулял по Арбату и размышлял над словами армянина, продавшего мне гвоздики. Как быстро он определил, для кого я так стараюсь. Вся беда в том, что у меня всё получается наоборот. Когда я трачусь, дарю цветы или покупаю девушкам продукты, подарки — то вроде, как откупаюсь. Хотя не хотелось об этом думать. Беда моих отношений с женщинами — неопределённость. Я боялся определённости в отношениях с ними, боялся думать о том, а что же будет дальше. Зачем? Кто она для меня? Любовница? Невеста? Я всегда всего боялся.