Начало гражданской войны

22 июня. В газетах появились выдержки прений, происходивших на демократическом совещании; рабочие, профессиональные союзы и отдельные национальные группы высказались против приглашения союзников; ничего патриотического или национального в этом протесте нет, так как под ним кроется только боязнь потерять все «завоевания революции». Пригласительная резолюция принята одними цензовиками, т.-е. получилось то, что следовало предвидеть еще до созыва этого никчемушного совещания; в результате убедились еще раз, что население расслоено на два непримиримых лагеря, которые не согласить между собою никакими демократическими соусами. Нужно много времени и тягчайших испытаний для того, чтобы сгладить острые, торчащие из каждого лагеря углы и острия, чтобы исчезло свирепое недоверие и сделалась возможной какая-нибудь средняя линия прочного и искреннего соглашения. Сейчас же народные массы более чем когда-либо подозрительны ко всему, что идет из буржуйного лагеря; они понимают, сколько потеряли «господа».

23 июня. Косолапые и «неумные» действия наших «правительств» напоминают фарс на тему из жизни экзотических республик; каждое из правительств ищет верноподданных путем самых заманчивых посулов, пыжится, во-всю и пытается доказать, что оно — самое настоящее и законное, сильное и популярное, и, если еще не гремит во-всю, то только из снисходительности и в ожидании, что слепые прозрят, маловерные познают и принесут покорность.

Забайкальское правительство Семенова сидит на китайской территории, под защитой китайских войск; не может носа сунуть на территорию, правительством которой именуется, но декларирует законы, назначает министров и должностных лиц. Появилось и амурское правительство, приступившее к формированию своих войск, куда, как гласит объявление, «с согласия генерала Хорвата» приглашаются желающие.

26 июня. Местные газеты сообщили о решении союзников помочь России путем военного вмешательства в дальневосточные и сибирские дела. Наши «правительства» и комитеты зашевелились и заерзали перед местными иностранными представителями; у многих текут слюнки от предстоящих возможностей попасть на первое место.

В контроле мне рассказывали, как расхищаются на станции Манчжурия груженые вагоны; семеновцы реквизируют все, не брезгая ни галантереей, ни дамскими ботинками. Станционное начальство, таможня и грузовладельцы молчат, ибо знают, что поднявшему крик грозит прогулка в Даурские сопки, откуда уже несть возврата. Но почему молчит Хорват и допускает такой грабеж, совершенно непонятно.

Содержимое вагонов продается близким к атаману и его главным приспешникам за десятую и меньше часть стоимости.

27 июня. Упорно говорят, что большевизм в Сибири свержен, и там уже у власти стоит новое сибирское правительство. Если это верно, то союзное вмешательство более чем необходимо, дабы под его впечатлением в первый же период дать новой власти окрепнуть и создать необходимейший государственный аппарат. Я очень надеюсь на Сибирь, на ее солидность и уравновешенность и на то, что среди коренных сибиряков наберется несколько десятков честных людей, способных установить власть определенную, твердую, законную и для населения полезную. Только бы не играли в демократию и не боялись отобрать у масс те опасные игрушки, которыми те завладели; будут неудовольствия, будут восстания, но первые надо перетерпеть, а со вторыми справиться, — тогда через несколько времени все перемелется.

28 июня. Здесь задержано 29 вагонов кожи, реквизированных Семеновым на станции Хайлар и проданных какому-то спекулянту; они следовали как военный груз с оплатой по военному тарифу.

И всего этого недостаточно для того, чтобы принять решительные меры против грабителей; ведь все знают, что добываемые этим путем деньги идут преимущественно на те дикие кутежи и роскошную жизнь, которыми прославляют себя все атаманские прихвостни. Доколе же, о Хорват, ты будешь оставаться дряблой тряпкой?

29 июня. Вчера в кабаке Палермо происходило очередное грандиозное пьянство наших спасителей, закончившееся стрельбой и убийством семеновского офицера хорунжего Кабанова, имевшего какое-то причастие к продаже вагонов; при поднятии трупа Кабанова в его карманах нашли 130 тысяч рублей.

Нравы самые откровенные; родственник моего beau frere'а, служивший писарем в одной из батарей, рассказывал, что там делается по части хозяйства; все стараются набивать карманы, не останавливаясь ни перед подложными счетами, ни перед сотрудничеством с самыми грязными аферистами. Зато все кутежи относятся на счет хозяйственных сумм. И в такой гнусной и воровской обстановке готовится на службу родине наша зеленая молодежь!

30 июня. Колчак уехал в Японию; считают, что этим весь инцидент исчерпан. О том, что не исчерпаны его вредные последствия и его гибельный пример, никто не думает. Не хватило даже совести воспользоваться переменой лица и упразднить нелепую должность главнокомандующего, а также расформировать части, состоящие из начальства, штаба и хора музыки.