Начало гражданской войны

Сфабрикованный еще в Харбине манифест собирались объявить в Никольске, но чехо-словаки не пустили туда новоявленное всероссийское правительство, пришлось ограничиться единственной доступной станцией Гродеково, благо, что она пришлась на русской территории. Веселенькое начало для всеррроссийского пррравительства.

Злые языки говорят, что новоявленный правитель, это — только ширма, за которой распоряжаются его собственная супруга, консул Попов и японский майор Араки — комбинация для меня совершенно непонятная.

Отряд Орлова расформировали; по хозяйственной части там обнаружена растрата до полумиллиона рублей. Как обидно, что во-время не произвели такой же операции и с другими отрядами; насколько все здоровое и разумное было бы теперь легче к осуществлению!

12 июля. Продолжается представление не то харбинского «Ревизора», не то «Тушинского вора», но только в ярко опереточных полотнах. Правитель и министры державы Российской сидят в Гродекове, так как дальше вход им воспрещен чехами.

13 июля. Правительство продолжает сидеть в гродековском карантине; для местных борзописцев представляется отличный случай написать фарс на тему «Гродековское действо», или «Не спросясь броду, не суйся в воду», с фанфарами, куплетами, нотами и с переодеванием разных милостивых государей в министры.

Но Харбин ликует; перед оголодавшими аспирантами открылись вереницы должностей министров и их товарищей, директоров, главноуправляющих, губернаторов и пр., и пр.; все считают, что как патентованные спасители они должны быть возвеличены в первейшую очередь. Временами только смущаются сердца невыясненностью отношений с чехо-словаками и непонятным молчанием союзников.

14 июля. Правительственные круги уверяют, что у них достигнуто полное соглашение с чехами. Для новоявленной власти стыдно, что все это не было сделано раньше; надо было понимать, что нельзя начинать создание власти с того, что поставить ее в смешное и нелепое положение; надо было додуматься раньше, что без чехов и без союзников немыслима никакая власть.

15 июля. Продолжение грустного фарса. Всероссийское правительство жарится в вагонах на запасных путях захолустной станции Гродеково (за границей потратят немало труда, чтобы отыскать на карте, где находится сия колыбель новоявленной всероссийской власти); в районе Никольска временная Чехо-Словакия, а дальше, во Владивостоке, сидит сибирское правительство, так же относящееся к Сибири, как Хорват относится к России.

16 июля. Настроение среди рабочих определенно против гродековской комбинации; никакие манифесты и излияния не могут уверить их, что все это делается в их пользу.

17 июля. Сведения, полученные из Владивостока, рисуют тамошнее положение в пестром и нерадостном виде. Чехи выгнали большевиков, но затем объявили, что они не враги народу и что если и арестовали большевистских главарей, то только для того, чтобы избавить их от расправы.

Сибирское правительство признано только местными цензовиками, еле держится и представляет из себя такую же смешную и нелепую фигуру, что и гродековская комбинация.

Разрешенные чехами похороны большевиков, убитых во время переворота во Владивостоке, обратились в крупную пробольшевистскую демонстрацию. Чешская демократическая размазня мне очень не нравится; ибо чехам приходится сейчас играть решающую роль в первом периоде нашей реконструкции, ибо они единственная здесь реальная, организованная и сплоченная сила. Защитники чехов уверяют, что последним приходится пока считаться с большевиками, так как их эшелоны еще не пробились через красную завесу; это что-то очень искусственное.

22 июля. Гродековское правительство начало свою реконструктивную деятельность архиидиотским распоряжением о движении в приникольский район карательных отрядов для усмирения населения и отобрания у него оружия. Это отшибает последнюю надежду на то, что из этой комбинации выйдет что-либо путное. Тут, очевидно, работа не самого Хорвата, а состоящих при нем советников по части самого крутого реванша и расправы. Воображаю, каких делов наделают там харбинские спасители, у которых уже полгода чешутся руки по части усмирения и показания кузькиной матери; они создадут Хорвату такую рекламу, что население бросится лучше на сторону самого чорта, чем главы таких усмирителей.

Какую-то деревню эти герои больших дорог уже сожгли, — этим они сожгли целый шанс на восстановление России, ибо эта нелепая жестокость никогда не забудется той власти, которая ее приказала и ее допустила; очень больно, что среди усмирителей часть наемных китайцев.