Начало конца (том 2)

После странного напутствия неожиданная и столь сильная похвала из уст воительницы звучала несколько пугающе, будто они подошли к последней черте, где настало время предсмертного откровения. Тяжёлую, подобную могильной плите паузу расколол негромкий голос Джона:

— Взаимно.

После этого диалог сменили безмолвные размышления. И пока другие безуспешно гадали, что сподвигло Эрминию на такую речь, ассасин точно знал: ещё один осколок разбитой души вернулся на своё место.

* * *

В Элберанском Ущелье по-прежнему завывал ветер, заметая серой пылью остывшие тела разбойников. В отличие от уковылявших с пустыми руками подельников, они остались ждать прихода хищников, невольных летописцев угаснувших жизней, которые сделают их очередной тревожно-молчаливой историей этих земель: неприметной костью на обочине дороги, затерявшимся средь камней зубом или плотно уложенным в гнезде клочком одежды. Не потому ли так громко стонал ветер, что знал слишком много того, о чём никому не мог рассказать? Однако не все, кому было суждено стать историей, растворились на узких тропках судьбы…

Одноглазая морда коня нависла над лицом мертвеца с застывшими в перерезанном горле окровавленными пальцами. Осторожно обнюхав полный гнилых зубов разинутый рот, жеребец брезгливо тряхнул головой, а затем, изогнув шею, посмотрел на всадницу: Нактарра недоверчиво озиралась по сторонам. Чтобы вампир не учуял идущую по пятам смерть, охотнице пришлось держать дистанцию, да такую, что амулет безнадёжно остыл, перестав указывать верное направление. Но она не имела права упустить вурдалака. Достаточно было взглянуть на два недавних трупа, дабы осознать простую истину: древнее зло сеяло смерть…

* * *

Влажный воздух покрывал лицо освежающей прохладой, а шум срывавшегося со скал потока закладывал уши. До этого момента Лайла видела водопады только на картинах. Она заворожённо созерцала, как белая падающая вода, напоминавшая бесконечную шаль, ныряла в пену бурлящего озерца, над которым яркой палитрой красок проступала полупрозрачная радуга. Кисти искусных мастеров не лгали, отражая на холстах великолепие первозданных пейзажей. Но чувство благоговения, неописуемого восторга, когда удаётся узреть чудо природы своими глазами, не могла передать даже самая прекрасная картина. Всё время, пока странники поили и кормили лошадей на лесном берегу, вампирша зачарованно стояла у воды, любуясь живописным видом.

— Какая красота… — будто пробудившись ото сна, наконец промолвила она.

— А я думал, тебя снова паралич разбил, — завязывая мешочек с овсом, усмехнулся ассасин. — Как тогда, в Гвоке, где ты прилипла к причалу и не меньше часа таращилась на море.

— Рэксволд, Рэксволд… — развернувшись, Лайла проследовала к хрустевшей зерном Фелниере, которую Джон кормил с ладони. — Мы выросли в разных мирах — то, что тебе кажется обыденным, восхищает меня до глубины души. И наоборот, — она погладила бархатный нос кобылы. — Я хорошо помню, какими глазами ты смотрел на сокровищницу…

— Было дело, — нехотя признал убийца. — Кстати, не боишься, что её обнаружат и растащат все богатства? Ведь я не единственный проныра на свете.

— Я спокойна. Если кто-то прознает о них и даже сумеет отыскать тайный вход в сокровищницу, то, не зная особенностей секретного механизма, он никак не попадёт внутрь, — услышав стрёкот, вампирша подняла взор к скачущей по веткам сороке. — А отчаянная попытка пробить толстую стену сделает ветхий замок его могилой.

— Коварная, расчётливая принцесса? — отряхивая ладони, заулыбался Джон.

— Не без этого… — игриво ответила Лайла.

Пока спутники разговаривали, Эрминия молча рылась в котомке с провиантом. Заткнув рот пресной лепёшкой с полоской вяленого мяса, она потянула за верёвочные завязки, собрав края сумки в подобие гармошки.

— Эй, кинь мне одну, — обратился к северянке Рэксволд, после чего ему в руки прилетел плотный кожаный мешок. — Ну, можно и так… — распахивая котомку, проворчал он.

Не обошло сумку с припасами и внимание Лайлы с Джоном. После отбытия из Савальхата никто даже крохи во рту не держал, а новые впечатления быстро превратили лёгкий голод в желание сожрать быка. За быка вполне сошла вяленая баранина, прекрасно сочетавшаяся с мучными лепёшками, хоть и стоила в портовом городе неприлично дорого. Разумнее и дешевле было взять с собой сушёной рыбы, но за месяц плавания она осточертела настолько, что раздавай её кто даром — странники прошли бы мимо.

Спустя четверть часа рассевшиеся на земле путешественники ощутили сытую усталость, сразу же напомнившую о прошлой беспокойной ночи и о приближении вечера, который мягкой, приглашающей ко сну поступью взбирался по кромке длинного дня.

— Надо чапать, пока совсем не разморило, — чувствуя, как соловеет взгляд, сказал Рэксволд. — Потихоньку добредём до пихтового леса, а там остановимся на ночлег.

— Да, я не прочь отправиться на боковую, — почти прозевал всю фразу Джон и посмотрел на Лайлу, что согласилась с ним вымученным кивком.

— Слабаки, — затыкая пробкой флягу, бодро бросила Эрминия, хотя сама казалась вялой, как осенняя трава.