Начало конца (том 2)

Сидевшая рядом с Джоном вампирша смотрела в костёр. Перед глазами танцевало жаркое пламя, но по душе струился мороз, вызванный размышлениями над мрачными рассказами северянки. В голове не укладывалась мысль, что где-то во льдах стояло королевство, утонувшее в жестокости и насилии. Страна, в которой единственным законом была грубая сила. Место, где даже не существовало слова «друг»…

Улёгшийся на спину Рэксволд, положив голову на ноги воительницы, упёр неподвижный взгляд в потолок. В сознании ожили далёкие воспоминания: скрип палубы, бравые матросы и гордо поднятый чёрный флаг — корабль свободы, вырвавший озлобленного мальчишку из тесной бойцовой ямы. Но как бы сложилась дальнейшая судьба, коли бушующий шторм не потопил бы пиратский корабль, распахнув перед юношей дверь в иной мир? Быть может, как Густаф, примерил бы треугольную шляпу капитана? Или же взобрался ещё выше, став одним из лордов Грозовых Островов?..

Не обошли нахлынувшие думы и Эрминию. Она медленно крутила в пальцах увядший эдельвейс, а в голове — незаданный Джону вопрос: доводилось ли ему, солдату, заставшему военное время, когда-нибудь убивать невинных? Хоть сумбурный поток сознания и счёл эту идею дурной, недавние события в ущелье дали ясный ответ. Мог ли убивать невинных тот, кто решил сохранить жизнь напавшим на них разбойникам, обезвредив их двумя меткими выстрелами? Годы, проведённые в Грондэнарке, научили не щадить врагов, чтобы потом не найти в спине внезапный топор или стрелу отмщения. Будь её воля, северянка бы без раздумий казнила всех налётчиков. Но вовсе не потому, что видела в них угрозу. Нет — по праву силы. За то, что не умевшее толком сражаться ворьё возомнило себя бандой грабителей и дерзнуло перейти им дорогу. Однако поступок следопыта посеял в ней сомнение: возможно, жизнь даже такого отребья чего-то да стоила…

Эхо последнего аккорда растворилось в треске костра. Вместе с ним угасла и ностальгия Джона по бескрайним лесам Эльтарона.

— Красивая мелодия, благородная… — подняв взор на возлюбленного, впечатлённо промолвила Лайла.

— Ага, — потягиваясь, согласился Рэксволд. — Что за мотив?

— Из моей песни. Я вроде как и слова до сих пор помню, наружу просятся, да только вот голос… В нём я уверен меньше, чем в руках. Вдруг уже и петь-то разучился.

— Ничего, мы развяжем тебе язык. Да, Лайла? — ассасин взглянул на вампиршу, которую явно заинтересовали скрытые таланты избранника, после чего улыбку убийцы разорвал широкий зевок.

— Несомненно, — уверенно ответила Лайла.

— Смотрите не пожалейте, — Джон переместился на широкую хвойную подстилку. — А то как запою — все сороки с веток попадают, — усмехнулся он, заваливаясь набок.

— Мужланы на севере горлопанят хуже лосей во время гона, — спихивая с ног голову Рэксволда и поудобнее устраиваясь, хмуро изрекла Эрминия. — Думаю, тебе до них далеко.

— Уж надеюсь… — следопыт обнял Лайлу, что улеглась рядом, прислонившись спиной к закованной в сталь груди.

С тяжёлым вздохом поднявшийся ассасин дошёл до входа в пещеру и осторожно заслонил его огромной, разлапистой веткой, с внутренней стороны которой неприметно висел бронзовый колокольчик — вечно бодрый страж вмиг оповестит спящих о приходе незваных гостей. Подобные приспособления часто использовались Рэксволдом во времена странствий, когда они с Эрминией останавливались на ночлег в злачных местах.

Вернувшись к костру, ассасин обнаружил, что усталость одолела всех без исключения: день выдался действительно сложным. Обладающую чувствительным слухом вампиршу не тревожил даже похрапывающий на ухо следопыт, а северянка впервые за долгое время забыла положить около себя мечи, заснув на спине с белеющим в полураскрытой ладони цветком, чем вызвала у Рэксволда улыбку умиления, если так можно было назвать обессиленно изогнутые губы. Подбросив в огонь немного хвороста, убийца лёг возле воительницы и практически сразу провалился в долгожданную мягкую тьму.

* * *

Спустя несколько часов костёр превратился в россыпь красных углей с одиноким оранжевым огоньком, жадно лизавшим последнюю щепку. Крепкий сон Джона нарушило царапающее прикосновение ко лбу. С трудом разлепив глаза, он упёрся взглядом в тёмное пятно, которое настойчиво шебуршилось перед лицом. Ничего не разобрав спросонья, следопыт схватил силуэт пятернёй и тут же, отдёрнув руку, чертыхнулся, едва не перебудив всех остальных — это был ёж.

— Тебя как сюда занесло, приятель? — воин уставился на свернувшийся между ним и Лайлой колючий комок, что выражал недовольство чередой тихого, отрывистого фырканья. — Угораздило же… Э-э-эх… — осторожно взяв напуганного зверька, Джон поднялся и, пошатываясь, побрёл к выходу из пещеры.

Будучи предупреждённым о нехитрой защитной конструкции, он выкатил ежа через щель между нижними ветвями, льющую на пол треугольник холодного лунного света. Однако стоило следопыту развернуться, как надежда быстро рухнуть в объятия сна разбилась о стену кромешной темноты: последний огонёк угас, а тусклые угли кострища скрывало обрамление из камней.

— Ну, замечательно… — обречённо проворчал Джон.