Начало конца (том 2)

Чтобы никому не отдавить пальцы или ненароком, споткнувшись, не приземлиться на ничего не подозревающих друзей, воин, подобно слепцу, побрёл вдоль шероховатой стены. Лунное пятно за спиной позволяло оценить пройденное расстояние, и когда оно показалось ему достаточным, следопыт опустился на четвереньки и пополз к центру пещеры — не лучшее времяпровождение для потревоженного разума, который стремился поскорее укрыться уютным одеялом сна. Тяжёлые веки неумолимо ползли вниз, будто каждое из них заменили на решётку от главных ворот цитадели. Наконец левая рука Джона нащупала пушистый край пихтовой подстилки — незапланированное приключение закончилось.

Следопыт поленился бросить на багровые угли охапку хвороста, решив, что горячее кострище и так не остынет до рассвета. Развалившись на захрустевшем лапнике, он с облегчением вздохнул, настолько тихо, как сумел, чтобы не разбудить лежавшую рядом Лайлу, которая, судя по долетавшему до виска дыханию, спала уже на другом боку. Осторожно привалив к себе вампиршу, воин положил ладонь на обхваченные кожаными штанами формы и стал медленно погружаться в сон.

— И как задница? Лучше, чем у Лайлы? — негромкий голос обжёг Джона не хуже калёного железа.

Рука следопыта взметнулась по спине девушки и замерла, столкнувшись с пересекавшей лопатку косой… Эрминия!

— Я… вставал… и перепутал… — не зная, как объяснить сложившуюся ситуацию, пробормотал оторопевший воин.

— Я поняла, — спокойно ответила северянка. — Иначе бы уже сломала тебе руку… — она приподнялась на локте и, приблизившись, обдала лицо Джона тёплым дыханием. — Но это не ответ на вопрос…

Следопыту потребовалось несколько секунд, дабы восстановить в памяти прорезавшиеся сквозь дрёму слова.

— Упругая… — после короткой паузы уклончиво ответил он, не желая обидеть никого из девушек, пусть Лайла и вряд ли слышала их разговор.

— Молодец. Выкрутился, — одобрительно похлопав воина по щеке, Эрминия перевернулась на другой бок и почти сразу засопела, чего нельзя было сказать о Джоне, сонливость которого как рукой сняло.

Однако покой воительницы продлился недолго. Она проснулась от того, что кто-то настойчиво трепал её за плечо. Во тьме пробудившегося сознания зазвучал треск костра.

— Да какого волка вам всем не спится… — проворчала северянка, всё ещё ощущая себя разбитой, и резко открыла глаза.

Узрев незнакомое лицо, озарённое светом подрагивающего пламени, Эрминия вмиг откатилась в сторону, после чего тут же вскочила, приняв боевую стойку. Сжатый кулак был готов сокрушить врага прицельным ударом в подбородок, но так и замер на уровне груди. Перед ней стоял ребёнок. Мальчик лет десяти в плотных терракотовых штанах и кольчужной тунике. Он с надеждой смотрел воительнице в глаза.

— Ты кто такой? — негромко изрекла северянка, оглядываясь по сторонам и постепенно осознавая, что, кроме них, в пещере больше никого нет. Ни Рэксволда… Ни друзей… Ни их вещей… Пропали и привязанные к покосившейся жерди лошади… А у костра, окончательно приводя в замешательство, одиноко зеленела помятая лежанка…

— Помоги… — игнорируя её вопрос, взмолился мальчуган. — Отцу плохо… Он просил позвать девушку в платье…

— Да ты никак слеповат… Аль просто дурной? — мрачно заключила Эрминия. — Это, по-твоему, платье? — она решила демонстративно поправить наруч, но вместо брони почувствовала под пальцами тонкую ткань.

Воительница недоверчиво опустила взор на свою одежду, ощутив сковавший тело безмолвный ужас. Потрёпанное голубое платье. То самое, что когда-то было снято с мёртвой горожанки в Басторге. В голове промелькнула страшная мысль: вдруг ей не удалось вырваться из цепких лап сиреневого дурмана, а всё случившееся за последний месяц — насмешка судьбы, плод воображения умирающего рассудка, который отчаянно блуждал между беспамятством и безумием⁈ Внезапная встреча с Рэксволдом… Магия… Чудодейственное лекарство… Воскрешение из мёртвых… Сейчас всё это походило на угасающую иллюзию, скрывавшую за собой беспощадную боль агонии.

— Скорее же… — мальчик взял Эрминию за руку и настойчиво потащил к выходу.

Пребывавшая в отрешённости северянка не сопротивлялась. Если чары забвения рассеялись, то где же предсмертные муки⁈ Их полное отсутствие корёжило сознание странным, но закономерным выводом: неужели она только что умерла, представ перед проводником в загробный мир?