Начало опричнины

    В самом конце послания Курбский, описав бедствия сословий, замечает: «Таковых ради неистерпимых мук овым без вести бегуном ото отечества быти; овым любезныя дети своя, исчадия чрева своего, в вечныя работы продаваеми; и овым своими руками смерти себе умышляти»[866]. Приведенное замечание показывает, что ко времени составления второго послания Васьяну Курбский уже готовился бежать в Литву.

     Срок годовой службы Курбского в Юрьеве истек 3 апреля 1564 г. Однако он оставался там еще в течение трех недель, видимо, вследствие особого распоряжения из Москвы. Юрьев был памятен всем как место опалы и гибели Адашева, поэтому задержка там не предвещала Курбскому ничего хорошего.

     В конце апреля 1564 г. опальный боярин бежал из Юрьева в литовские пределы. Глубокой ночью он перелез крепостную стену и в сопровождении двенадцати преданных слуг ускакал в Вольмар[867]. Курбский вынужден был бросить в Юрьеве жену и сына, в страшной спешке оставил воинские доспехи, бумаги. Причиной спешки была внезапная весть, полученная им из Москвы[868]. Царь не скрывал того, что Курбскому грозило наказание, но он категорически отвергал мысль, будто тому угрожала казнь[869]. Много позже царь откровенно признался польскому послу Ф. Воропаю, что намерен был «убавить» Курбскому «почестей» и отобрать у него «места», т. е. земельные владения[870].

     Грозный ошибался, утверждая, будто Курбский изменил «единого ради малого слова гнева»[871]. Царю еще не было ничего известно об изменнических переговорах Курбского с литовцами, затеянных боярином задолго до побега из России.

     Будучи наместником русской Ливонии, Курбский получил от короля Сигизмунда и литовского правительства тайные письма («закрытые листы») с предложением выехать в Литву. Ответив согласием, он потребовал охранную грамоту, которая бы гарантировала ему достаточное содержание в Литве, и вскоре получил ее. Гетман Радзивил обещал боярину «приличное содержание» в Литве, король сулил ему свою милость[872].

     Трудно сказать, когда именно Курбский решился на бегство в Литву. Английский историк Н. Андреев полагает, что это произошло в течение последнего года, проведенного боярином в Юрьеве. Курбский, пишет Андреев, продолжал вести государственные дела, порученные ему, вел переговоры с ливонскими рыцарями о сдаче различных крепостей. Он читал и писал, но все это время он, должно быть, ожидал охранной грамоты из Польши[873]. Приведенное мнение едва ли справедливо. Более вероятно, что в переговоры с литовским правительством Курбский вступил в самые последние месяцы пребывания в Юрьеве, между январем и мартом 1564 г., примерно в момент составления второго послания в Псково-Печорский монастырь[874]. Предпринимая попытку толкнуть печорских старцев на открытое выступление против царя, Курбский сам тайно готовился бежать за границу.

     Когда замысел этот осуществился и Курбский прибыл в Вольмар, он первым делом отрядил на Русь верного слугу, поручив ему тайно пробраться в Печорский монастырь и достать в долг денег[875]. У беглого боярина, по-видимому, не осталось за душой ни полушки. Боярский холоп должен был заехать в Юрьев и повидать там надежных людей. В записке к своим юрьевским друзьям Курбский просил достать из тайника на воеводском дворе «писание», адресованное в Печоры («писано в Печоры») и заключавшее в себе «дело государское». Боярин заклинал доставить его «писание» к царю или же в Псково-Печорский монастырь. «Вымите бога ради, положено писание под печью, страха ради смертнаго. А писано в Печеры, одно в столбцех, а другое в тетратях; а положено под печью в ызбушке в моей в малой; писано дело государское. И вы то отошлите любо к государю, а любо ко Пречистои в Печеры»[876].

    В тайнике на воеводском дворе в Юрьеве, видимо, хранилось второе послание Курбского в Псково-Печорский монастырь, так и не отправленное адресату до отъезда его в Литву.

    Послание это, содержавшее целую политическую программу и являвшееся страстным протестом против действий царя и осифлянской церкви, формально было адресовано Васьяну. Фактически же оно имело в виду Грозного и все Российское царство. Вот почему после побега Курбский просил отослать свое печорское послание, как то ни удивительно, прямо к царю или же в Печорский монастырь.

    Автор послания-памфлета стремился изобличить царя в «законопреступлениях». Впервые он получил возможность открыто, не боясь гонений, подвергнуть критике действия державного правителя России, а вместе с тем и оправдать свою измену и отъезд в Литву.