Начало пути

– Вряд ли, наш атаман людей насквозь видит. Потом, Арапов уже не офицер и вряд ли им опять станет, а такую комиссию, сам понимаешь, обязательно возглавит офицер. Знаешь Вань, если дело заварится, попробую я напроситься. Атаман мне верит, да и дома я давненько не был, побывать бы надо, отца с матерью повидать, на станицу родную взглянуть. А уж там я Никитичу разобъясню, что по чем. Он же не дурак, поймет. А может и так обойдется, наступление вон на носу. И если красных в Черкасском быстро кончить не удастся, тут уж совсем не до него будет…

22

Основной удар Анненков опять наметил нанести в районе Андреевки. Но теперь у него было столько сил, что он мог одновременно начать наступление едва ли не по всему периметру «Черкасской обороны». Это лишало красных возможности перебрасывать свои силы с одного участка на другой. Наступление началось утром 16-го июля.

Как и обещал, атаман назначил Ивана командиром Усть-каменогорского полка. В полк вошли, как казаки прибывшие с ним сейчас, так и часть усть-бухтарминцев, уцелевших в том мартовском бою, ну а большинство полка состояло из казаков со станиц прилегающих к Павлодару и Семипалатинску: Урлутюпской, Песчановской, Павлодарской, Долонской, Семиярской, Шульбинской… Полк получился небольшой, четырехсотенного состава, и оттачивать взаимодействие предстояло уже в ходе боевых действий. Представляя Ивана полку, Анненков не жалея лестных слов охарактеризовал его… Все, конечно, и без того помнили о знаменитой атаке в мартовском штурме Андреевки, и слова атамана лишь добавили Ивану авторитета. И он сразу стал пользоваться оным не только у своих земляков, хотя опять у него в подчинении оказались немало офицеров, вахмистров урядников и рядовых значительно старше его по возрасту.

На этот раз наступление с самого начала развивалось успешно. Защитники «Черкасской обороны» оказались в настоящей осаде и лишились возможности получать помощь из Верного. Боеприпасы для стрелкового оружия им еще как-то по горным тропам перебрасывали, но вот доставлять артиллерийские снаряды оказалось невозможно. Потому белые в огневой мощи имели подавляющее превосходство. Под той же Андреевкой анненковские артиллеристы уже после нескольких часов артиллерийской дуэли полностью подавили огневые точки противника. Имея достаточно снарядов, они брали их «на вилку» и выводили из строя. Затем, сосредоточив огонь на узком участке обороны противника, они буквально перепахивали долговременные укрепления красных, одновременно простреливая их тылы, препятствуя подвозу боеприпасов и эвакуации раненых. Именно артиллеристы обеспечили успех общего наступления на второй день. В результате уже беспрепятственного фронтального штурма пехотных полков в лоб, и конных в обход, Андреевка была взята. Отступающих красных с обоих флангов обошли конные «лавы» анненковцев. Одной из этих «лав» командовал Иван.

Через несколько дней непрерывных боев, совсем недавно неприступный фронт «Черкасской обороны» прорвали еще в нескольких местах, единая стоверстная линия обороны оказалась разрезана. Части красных метались внутри всё суживающегося кольца. Штаб обороны в панике посылал из Черкасского гонцов в Верный с мольбами о помощи. Большинство гонцов перехватывалось, но некоторые, хорошо зная местность пробирались в Южное Семиречье, в благоухающий ароматом яблочных садов Верный, где передавали донесения о плачевном состоянии «Черкасской обороны». Командование войск Советского Туркестана предприняло попытку в начале августа деблокировать окруженных. Анненков это предвидел и вовремя укрепил гарнизон ключевой крепости Копал подразделениями сформированными из местных семиреченских казаков. После того, как все атаки деблокирующий группировки красных отбитли, положение осажденных стало критическим. Красные потеряли большую часть своей территории и оборонялись уже на небольшом пятачке в районе сел Черкасское, Петропавловское и Ананьевское. Здесь они вновь попытались организовать круговую оборону. Казалось, остался последний штурм, чтобы добить истекающего кровью противника, и затем идти от Копала на благодатный юг, на Верный и далее на Ташкент…

После занятия большинства мятежных деревень, анненковский «отряд особого назначения» приступил к их «дебольшевизации». Зверствовали не только каратели, но и казаки-семиреки, мстя за гибель и поругание близких, за разорение родных станиц, вешали, расстреливали, рубили, насиловали, жгли… Разбежавшиеся по степи и горным ущельям остатки красных отрядов и беженцы беспощадно, поголовно уничтожались. Тех, кто отступил на последний рубеж обороны ждала та же участь, ибо у них, полностью окруженных, кончались боеприпасы… И, в тот момент, когда Анненков собирался окончательно добить врага, Верховный отдал приказ перебросить Партизанскую дивизию на Урал, ибо там к концу лета положение ещё более ухудшилось.