Начало пути - Игва

От этих слов рыжий мужик, решивший занять место старосты нового посёлка, смутился, но быстро нашёлся с ответом:

— А тебе какое дело? Моя жизнь, мои деньги! Как захочу, так и буду распоряжаться. — он оглянулся по сторонам, ища одобрения у беженцев, но никто не собирался его поддерживать.

Беженцы наблюдали за тем, как развивались события пассивно и со стороны. Вокруг нас стали собираться охочие до зрелища люди, другие беженцы, побросав все свои дела, смотрели со своих мест.

Тогда я обратился к кучерявому зеленоглазому пареньку, молодому главе семьи:

— Эй, парень! Прогуляемся?!

Тот сидел в телеге, ссутулившись и, когда я позвал его, он побледнел, кивнул мне, и попросил стариков приглядеть за детьми. Те, напуганные шумом и криками рыжего возмутителя спокойствия, сидели тихо. Мы отошли подальше от толпы, но совсем скрыться с глаз было негде. Я остановился, парнишка встал напротив, вперив в меня свой напряжённый боязливый взгляд.

— Как звать–то? — спросил я, чтобы парень немного оправился от испуга, но он всё равно вздрогнул, его кучерявые волосы, отросшие ниже бровей, запрыгали как пружинки.

— Митрофан.

— Батя кем был?

— Одёжную лавку держал, тканями и ниткой торговал! — парень уже взял себя в руки, отвечал уверенно, но сдержанно.

У него был широкий мужественный подбородок, лицо скорее красивое, чем симпатичное. Поросль на лице была редкой, но было уже очевидно, что со временем парень будет выглядеть солидным мужчиной, который будет нравиться женщинам, несмотря на свой небольшой рост.

— А ты что в лавке делал?

— Отцу помогал, когда мамка по хозяйству да с детьми сидела.

— Грамоте обучен?

— Чего?

— Читать умеешь?

— Да, читать и немного писать умею, а ещё считать умею! — не без гордости так ответил Митрофан.

В этом мире и вправду эти навыки были весьма редки.

— У меня в посёлке лавочником будешь?! — после моего вопроса лицо у парня сменило несколько эмоций.

Насторожённость сменилась удивлением, а затем заинтересованностью, а после и вовсе на лице у парня отразился восторг и лёгкое недоверие. Но видя, что я вполне серьёзен, он поспешно сказал:

— Да, само собой, староста Игорь! — пролепетал он. — И это… спасибо!

Ещё бы он не был благодарен. Таким молодым людям рановато становиться лавочниками. Для этого требуется опыт и навык, а ещё немалый капитал. Но я в этого паренька поверил, кое–какой опыт он уже наработал в лавке своего отца. С капиталом мы ему поможем, первое время будет нарабатывать опыт и приносить посёлку прибыль от своей деятельности, а потом посмотрим.

«Ответственность за домочадцев, стариков и младших братьев и сестричек он не побоялся на себя взять, образование по здешним понятиям получил приличное, значит, должен справиться.» — подумал я, но озвучивать свои рассуждения не стал.

— Небось, и книжки читал? — забросил я пробный камень.

Ведь можно грамоте обучаться из–под палки, а можно в охотку.

— Да! Я три книги прочёл! — гордо заявил сын лавочника. — Две, что у отца были, а ещё одну книгу он мне на ярмарке в Туре купил!

«Парень прочитал уже больше многих моих земляков! Неплохо!»

— Хм, молодец! — похоже, я нашёл с парнем общий язык. — Митрофанушка, понимаешь, вон та телега, что твоя семья в ней места заняла, в Игву не поедет!

— Но…как же… я же… — начал было парень.

— Телега и Афанасий мне не нужны, а ты со своими людьми бери свои пожитки и размещай их в других телегах. Да деньги свои не забудь назад забрать.

Глава 31. Рыжий — бесстыжий!

О том, что Афанасий мне не нужен, я думал ещё со вчерашнего дня. Сегодня я в этом убедился. Мы вернулись к телеге, Митрофан робко попросил вернуть ему деньги, но Афанасий денег возвращать не желал. Пришлось мне и Всеволоду сдерживать Светозара, чтобы тот не бросился на Афанасия.

— Отдать деньги молокососу или, может быть, этому ублюдку!? — он вытянул руку в мою сторону и небрежно указал на меня пальцем. — Ищите другого дурака!

— Других дураков тут нет! — я не собирался оставаться в долгу, и насколько мог театрально с презрением добавил. — Только один ты и остался!

Моя фраза пошатнула самомнение рыжебородого Афанасия и он, изрыгая проклятия, спрыгнул с телеги, чтобы проучить меня.

— Да я тебя! Хык! Ха!

Мой противник замахивался так картинно и размашисто, что ещё до удара было понятно, куда полетит его рука. Ногами вообще не пробовал угрожать. Лучшее на что его хватило, это подобие ветряной мельницы, когда одна рука маховым движением сверху вниз движется по кругу, а вторая рука следует за ней с полукруговым интервалом. Я уворачивался, не делая попыток нанести ответный удар. Это была игра мышки с кошкой, где мне только и оставалось, что мурлыкать от удовольствия.