Начало пути (СИ)

Дверь со скрипом распахнулась, и показался Рома Горенко - солдат не старше двадцати лет, с разорванной на предплечье гимнастеркой. Рваная ткань и окровавленные бинты прикрывали сильнейший порез на руке балтийца.

- А сам взводный где?

В случае ранения Васильева единственным из уцелевших офицеров оставался младший лейтенант Кирилл Матвеев, и в отсутствие капитана именно он должен был возглавить роту, вернее, то, что от нее осталось.

- Понятия не имею. Нас из всего матвеевского взвода пятеро оставалось, ну, еще семеро в лазарете, из них больше половины - тяжелых. Я получил небольшую ножевую царапину, а потому Матвеев именно меня к Васильеву направил.

- Что хотел доложить?

- Мы услышали примерно в паре километров к югу от поселка перестрелку. И это были не автоматы и даже не гранатометы - похоже, что бронетранспортеры или БМП, слишком отчетливо моторы ревели. Матвеев решил, что это наши - если бы у противника была в распоряжении такая техника, рассудил он, мы бы уже давно об этом знали. И отправил меня докладывать Васильеву, что помощь близко. Когда я сюда прибежал, капитан истекал кровью, а рядом был вырубленный Пашка с ногой в лубке, и валялась на полу сломанная рация. Я наскоро перевязал капитана, затем затащил его и Пашку по очереди сюда, и заперся здесь, ожидая, что балтийцы вернутся. Оставить капитана я не мог ...

- И решил отсидеться, да?

- Да пошел ты, герой долбаный! У меня выбора не было, да и если б сюда заявились архангельцы, что тогда? Уж если б я всерьез струсил, я бы в лес побежал и там схоронился.

- Скорее, тебя бы там схоронили! Ты ж прекрасно знаешь, что архангельцев в окрестностях пруд пруди, а тут была возможность пересидеть.

- До тебя что, не довели информацию, что они хотят здесь закрепиться? И долго, по-твоему, я бы пропрятался, да еще с двумя тяжелыми ранеными на руках? И ни воды, ни еды у меня здесь нет. А вот дожидаться помощи - это было разумнее, да и командира я уже как-никак, перевязал, а то, бедный, кровью бы тут истек.

- Ладно, проехали.

Какое-то время Радован провозился с телом командира - нужно было сменить набухшие кровью бинты и произвести дезинфекцию открытой раны, благо фляжку со спиртом запасливый Ромка не забыл прихватить из личных запасов капитана.

Послышались приближающиеся шаги - снаружи кто- то трусцой подбегал к дому. Все трое - Радован, Ления и Рома - схватились за автоматы, нацелившись на входную дверь. Однако вошедший оказался Тимохой Прохорчуком.

- Был я в лазарете, - объявил он. - В живых осталось всего одиннадцать наших, те, кто уже идут на поправку. И фельдшера они не тронули, только повязали. Остальных пристрелили, а наших поручили охранять какому-то задохлику. Я его быстро вырубил и на тот свет спровадил! Наших, короче, кто поцелее был, просто к койкам веревками привязали и бросили. Благо, нож с собой был, разрезать смог.

- Москаленко как?

- Жив, что с ним-то станется. Он толком-то и ранен не был, его просто тот амбал, которого мы с тобой завалили, хорошо помял, да голову в кровь разбил, вроде бы, сотрясение мозга у него или что-то там еще в таком роде. Я в медицине не силен, сам знаешь!

- Зато на кулаках силен!

- Что есть, то есть.

Значит, вместе с фельдшером двенадцать человек. Плюс здесь их шестеро, вместе с Васильевым и Пашкой. Да еще Васька с Виталиком, оба раненые. Есть еще Матвеев с четверкой оставшихся бойцов его взвода. Двадцать пять человек, из них продолжать бой может менее десяти! А ведь их было больше ста семидесяти, когда они, отделившись от основных сил, выдвигались к Сямже.

От этих невеселых подсчетов Радована отвлек рев моторов. Подбежав к окну, он увидел, как в поселок въезжало не меньше десятка БТРов. Свои! Родимые! Положив почти всю роту, они все-таки смогли удержать поселок. Как бы грустно им сейчас не было, но поставленную задачу они выполнили. Удалось!

Глава 17.

Полевой госпиталь.

Капитан Андрей Васильев лежал на койке в лазарете, на чистой простыне, укрытый теплым ватным одеялом. Ранение оказалось неопасным, легкое не было задето, но сильная кровопотеря и последовавшая лихорадка сильно ослабили организм.

Сколько он пролежал без сознания, как очутился здесь, чем закончилась их эпопея с обороной заштатного поселка Сямжи - ничего этого офицер не помнил. Что с его ротой, где он сам - у своих, или он сейчас в архангельском плену?

А самое главное - что с ним самим? Капитан отчетливо помнил подробности последней архангельской атаки, тяжесть подрагивающего автоматного ствола, из которого он лично завалил, по меньшей мере, четверых противников, пока не опустел последний рожок. Помнил он и завязавшуюся в доме, где он квартировал последние дни, жестокую рукопашную. Стоп ... а потом воспоминания обрывались, и он словно проваливался в неизвестную черноту.