Начало России

Для практической реализации плана, «указать заблуждающимся путь истинный», с Зоей отрядили папского легата Антонио Бонумбре с целой свитой духовенства. А с приданым папа слукавил. Раскошеливаться ему никак не хотелось, но из погибшей Византии в Италию вывезли немало православной литературы, спасали сокровища духовного наследия. Католикам оно было без надобности, и Сикст выделил в приданое обоз греческих книг. Дорогу выбрали самую безопасную, через Германию и Прибалтику. В Любеке многочисленный поезд погрузился на корабли, доплыл до Ревеля.

Ливонский орден папа попросил на время приостановить драки с псковичами, не раздражать русских. Крестоносцы не возражали. Гречанка и легат сами выступали как бы крестоносцами! Направлялись искоренять Православие! Их чествовали в городах и замках, развлекали рыцарскими турнирами. На Чудском озере немецкую флотилию встретила русская, путешественники пересели с одних кораблей на другие. Прибыли на Псковщину. Толпы народа стекались взглянуть на Зою. От души приветствовали ее, радовались за своего государя и его будущую супругу…

А Зоя делала собственный выбор. Она видела красивые города, живописные монастыри, видела искренние улыбки на лицах людей. Царевна задумывалась – а зачем ей нужна роль папской «троянской лошадки»? Ей, которая завтра станет женой властителя великой державы? Так кем же ей быть: жалким орудием Рима или полноценной государыней? Она не забыла греческих храмов, куда ходила в детстве. Здесь многое было похожим… В Богородицком монастыре Бонумбре явился в собор вызывающе, в полном облачении легата ярко-красного цвета, в перчатках, презрительно не поклонился иконам. Народ опешил, но царевна властно вмешалась, заставила итальянца приложиться к иконе Девы Марии. Это был первый приказ русской великой княгини.

Конечно, о случившемся доложили в Москву. Но Бонумбре был чужд какого-либо такта и твердо усвоил данные ему инструкции: он прибыл утверждать папскую власть среди еретиков. А еретики принимают его, капитулируют. Легат чувствовал себя не гостем, а победителем. Всю дорогу проделал при полных регалиях, перед ним везли в отдельных санях большой латинский крест. Столичные бояре совещались, как быть? Великий князь колебался, как бы не нарушить дипломатический этикет – ведь легат и его крест представляли Римское государство. Но обратились к митрополиту Филиппу, и он внес ясность: в данном случае речь идет не о дипломатии, а о вере. А раз так, компромиссов быть не может: «Чтить чужую веру есть унижать собственную».

Иван Васильевич послал навстречу невесте боярина Федора Хромого, велел взять у легата крест и спрятать в сани. Хочет кланяться ему – пускай кланяется дома, на отведенном ему дворе. Бонумбре пытался скандалить, его горячо поддержал Иван Фрязин. Понадеялся, что в Риме оценят, ему перепадут новые выгодные поручения. Пройдоха доказывал, что в Италии оказывали честь московским послам, значит, и в Москве обязаны оказать честь папскому. Но он не знал, что вскрылась его афера с венецианцем. Поведение в свите невесты и в Риме усугубили вину. Иван Васильевич распорядился заковать делла Вольпе в кандалы и конфисковать имущество, «разграбити дом». Только через несколько лет авантюрист нашел заступников, сумел выпутаться. Его дипломатическая карьера завершилась, но без куска хлеба с маслом он не остался, снова промышлял ростовщичеством.

Зою Палеолог в нашей стране назвали более привычным именем – Софья. Она въехала в Москву 12 ноября 1472 г. Первым делом кортеж направился к митрополиту, невеста при народе приняла его благословение. Потом двинулись к матери великого князя, у нее гречанка впервые увиделась с женихом. Вместе пошли в храм на Литургию, и в этот же день молодых обвенчали. Разумеется, обряд провели без всяких католических штучек, по-православному. Бонумбре и прочих латинян демонстративно отделили от Софьи, подчеркнули, что к женитьбе они не имеют ни малейшего отношения. Их даже не пустили на венчание и свадебный пир.

Лишь на следующий день, когда Иван и Софья стали супругами во всех смыслах, когда их, по русскому обычаю, сводили в баню после брачной ночи, государь принял Бонумбре, позволил ему вручить письма и подарки от папы. К Софье легата не допустили вообще. Священников к ней определили русских. Бонумбре слонялся без дела по Москве. На родине ему требовалось отчитаться, что же он сделал для выполнения возложенной задачи, и он предложил устроить диспут с православным духовенством. Что ж, великий князь не возражал. Русскую сторону представляли митрополит Филипп и известный богослов Никита Попович. Они прекрасно знали греческие доказательства того, что латинская церковь впала в ересь, и сразу перешли в наступление. Подготовка легата оказалась гораздо слабее. Он скис и уклонился от ответов, разводил руками, что не взял с собой нужных книг. Вскоре его вежливенько спровадили домой: погостил, пора и честь знать.