Начало России

Но через год опять произошло бедствие. На этот раз – совершенно необычное для Руси. «Трус». То есть, землетрясение. Толчок ощутили вечером, и две стены собора, северная и западная, рухнули. Потом говорили о чуде: при катастрофе не пострадал ни один человек. Строители и зеваки уже разошлись. Мальчик, сын князя Федора Пестрого, лазивший по стройке, успел перебежать с обваливающейся стены на уцелевшую. Чудом было и то, что падающие камни не повредили ни икон, ни митрополичьих гробниц. Однако огромное здание лежало у руинах.

Иван Васильевич решил выяснить причины, почему оно не устояло. Вызвал экспертов, псковских зодчих. Они осмотрели развалины, отметили, что известь была слишком жидкой. Великий князь не стал наказывать строителей и подрядчиков. Учел, что у них не было опыта в сооружении зданий подобного размера. Но и перепоручать работу псковичам не стал. Предоставил им несколько других заказов – перестроить Благовещенский собор и Ризоположенскую церковь на митрополичьем дворе. От жены, от приехавших с ней греков и от подданных, побывавших за границей, Иван III был наслышан о достижениях итальянских архитекторов. Задумал зазвать их к себе. Начнут строить на Руси, поделятся секретами.

Успенский собор был достойным объектом, чтобы они проявили свое искусство. А в Венецию как раз снаряжалось посольство Семена Толбузина. К политическим переговорам ему добавили еще одно поручение: нанять «мастера церковного». Толбузин был умелым дипломатом, выполнил миссию в Венеции, оставил подробный отчет о путешествии. Но завербовать какого-нибудь заслуженного и именитого архитектора было практически невозможно. К именитым сыпались заказы от итальянских властителей, зачем им было тащиться в неведомые края? После долгих поисков Толбузину подвернулся Аристотель Фиораванти.

Как большинство итальянских мастеров эпохи Возрождения, он был весьма разносторонним специалистом: инженером, литейщиком, ювелиром, а вдобавок, изрядным авантюристом. В свои 54 года он не удостоился ни признания, ни солидных заработков. Подвизался в Милане, Мантуе, Болонье, побывал в Венгрии. Отремонтировал несколько крепостей, проложил каналы в Парме, выправлял покосившиеся колокольни и башни. В 1473 г. его арестовали в Риме с фальшивыми монетами, уволили с должности архитектора Болоньи. Фиораванти как-то отмазался, но обвинение по-прежнему висело на нем, а кара по этой статье была суровой: фальшивомонетчикам заливали в горло расплавленный металл. Мастер кочевал по Италии, подумывал о том, чтобы податься к турецкому султану. Тут-то и появилось посольство из Москвы…

Инженер принялся вешать на уши Толбузину самую беспардонную ложь. Представил себя лучшим архитектором Италии. Показывал храм Св. Марка в Венеции, другие шедевры зодчества и убеждал, что это его работа. Сокрушался, что высокое начальство может не отпустить на Русь столь выдающегося архитектора. Набив себе цену, запросил немыслимую оплату – 10 руб. в месяц (за 2–3 руб. можно было купить деревню). Впрочем, и русские были себе на уме. Чужеземцы пользовались незнанием каких-то вопросов, считали возможным надувать их. Наши соотечественники поступали аналогично. Отправляя в Орду Тревизана, ему дали 70 руб., а венецианцам отписали, что израсходовали 700.

На эти деньги Толбузин и нанял Фиораванти, заключил контракт на 5 лет. Но инженер думал не о временных контрактах. Если повезет, он намеревался остаться на чужбине навсегда. Взял с собой сына Андрея, ученика Пьетро. Посольство возвратилось в Москву на Пасху 1475 г. Государь побеседовал с Фиораванти, и очередной раз проявилось безошибочное умение Ивана Васильевича распознавать людей. Он почувствовал – перед ним редкий талант, знания и способности итальянца стоят затраченных денег. Великий князь поверил мастеру, выделил ему место для дома поблизости от собственного дворца, стал приглашать пообедать, поговорить.

Фиораванти уяснил, что от него требуется, съездил во Владимир, чтобы изучить образец. Успенский собор восхитил его, но в Италии совершенно забыли о прежнем величии Руси. Указывая на храм, архитектор поразил сопровождающих хвастливым замечанием: «Наши строили!» Зато на развалинах кремлевского собора он четко указал недостатки: «Известь не клеевита да камень не тверд». Фиораванти решил строить из кирпича. Он побродил по окрестностям столицы, лучшую глину отыскал в Калитникове, соорудил печь для обжига. Во второй раз были вскрыты гробницы митрополитов, их мощи на время убрали в храм Св. Иоанна Лествичника. Остатки стен итальянец за несколько дней снес тараном. Выкопали глубокие рвы под фундамент, и собор заложили заново…