Начало России

Скандал с незадачливым венецианцем Тревизаном удалось разрешить. После возвращения и признаний Ивана Фрязина Иван Васильевич обратился к дожу Венеции. Указал, что его посол грубо нарушил дипломатические нормы и русские законы. Дож принес извинения, просил освободить Тревизана и помочь ему все-таки добраться до Орды. Обязался оплатить все расходы и клялся, что посольство направлено вовсе не во вред русским. Напротив, им будет выгодно, если татары повернут воевать с турками. Иван Васильевич и его советники понимали, что затея венецианцев бесполезна. Тем не менее, просьбу выполнили, отправили Тревизана в Сарай. Конечно, у него ничего не получилось. Вести Орду за тридевять земель и сражаться с османами Ахмат не соблазнился.

В Сарай поехали и русские послы Никифор Басенков и Дмитрий Станищев. Великий князь полагал, что поражения должны охладить хана. Уже сколько раз ходили за пленными и добычей, а улепетывали со стыдом и срамом. Если же помириться, ордынцы получат возможность неплохо подзаработать. У них множилось поголовье лошадей, Иван Васильевич выражал готовность покупать их. Ахмат действительно пребывал в раздумьях. Казимир подставил его, подданные роптали. Хан прикидывал, что будет правильнее оставить русских в покое, нацелиться на других соседей – на Крым, Кавказ, Среднюю Азию. Согласился прекратить войну, ближайшим летом татары пригнали на продажу 40 тыс. лошадей и 3 тыс. нагруженных товарами. Для всех вышло хорошо. В кошельки ордынцев сыпались монеты, они приобретали украшения женам, а конями усиливалась государева конница.

А в Крыму кипела междоусобица. В 1473 г. хана Нордоулата одолел его брат Менгли-Гирей. Свергнутый царь сбежал в Литву, ему предоставили убежище. Государева дипломатия сориентировалась мгновенно – Казимир стал врагом для нового хана! Через Хозю Кокоса быстренько забросили предложение Менгли-Гирею, почему бы ему не вступить в союз с русскими? Он откликнулся с радостью, враг моего врага – мой друг. В Москву приехал крымский сановник Ази-Баба, хан предлагал Ивану III «любовь и братство». Ази-Бабу, как водится, обласкали, нагрузили подарками. В Крым его сопровождал посол великого князя Никита Беклемишев, повез проект договора «другу другом быти, а недругу недругом быти».

Ивану Васильевичу хотелось заключить оборонительный союз против Казимира и Ахмата – если кто-то из них нападет на Русь или Крым, действовать заодно. Однако удалось обменяться только общими словами о дружбе. Менгли-Гирей уклонялся от обязательств воевать с Литвой. Боялся, что Казимир даст Нордоулату войско, и не терял надежды договориться с королем. Зато на Сарай он рассчитывал ударить сам при удобном случае. А нарушать первыми мир с Ахматом не входило в русские планы.

Между тем, в Москве случилось бедствие. Пожары в деревянных городах происходили часто. С ними научились бороться, ломали дома на пути пламени, и последствия обычно органичивались несколькими сгоревшими улицами. Иное дело, когда замечали и начинали тушить не сразу, или ветер раздувал огонь, разбрасывал искры. Такой пожар грянул весной 1473 г. Он полыхнул среди ночи, разлился по Кремлю, занялись боярские хоромы, церкви. Иван III со слугами еле-еле отстоял дворец, но пламя охватило митрополичий двор. Филиппа сумели вытащить, вывезли в монастырь Николы Старого. Наутро после страшной ночи митрополит увидел пепелище: были полностью уничтожены его палаты, кладовые.

Потрясенный Филипп кое-как добрел до строящегося Успенского собора, припал к гробнице св. Петра, рыдал. К нему пришел Иван Васильевич, утешал как мог: «Отче господине, не скорби! Так Богу изволишу». Обещал поставить новые хоромы, выделить собственные запасы. Но у митрополита случился инсульт, парализовало руку и ногу, он просил отпустить его в монастырь. Хотя удалиться в тихую обитель ему было уже не суждено. Святителя бережно перенесли в постель. Он пригласил к своему ложу государя, позвал подрядчиков-строителей, наставлял довести до конца главное дело его земной жизни – Успенский собор. Напоследок освободил всех своих холопов и на следующий день преставился.

На теле Филиппа нашли тяжелые железные вериги. Никто, даже его келейник, не подозревал, что глава церкви совершает такой подвиг. Митрополита погребли под временными деревянными сводами собора, а вериги Иван Васильевич велел повесить над его гробницей. К ним сразу потекли паломники, целовали цепи, просили помощи Филиппа в тех или иных делах… Его преемником избрали коломенского епископа Терентия. Новый митрополит и великий князь добросовестно выполнили завет покойного святителя. Стены собора поднялись на полную высоту, мастера начали выкладывать своды.